Джек Потрошитель сидит потрошит свою сумку гремлин вокзальный украл его нож и шприцы́, продал музею и пьёт уже пятую рюмку

 

Джек Потрошитель сидит потрошит свою сумку гремлин вокзальный украл его нож и шприцы́, продал музею и пьёт уже пятую рюмку Нож был волшебный. За Джеком идут мертвецы. Он не бессмертный, он

Нож был волшебный.
За Джеком идут мертвецы.
Он не бессмертный, он просто из ши. Долгожитель: странный прохожий из сонных туманных земель, не попадающий после кончины в Обитель. Даже земля не взяла бы его в колыбель. Дух и убийца, охотник на смертных… боится страх первобытный сминает лица пластилин.
В пасмурном небе прокаркала ангелом птица и возвратилась в невидимый сумрачный клин.
Джек Потрошитель идёт и не видит дороги, губы дрожат, повторяя, как мантру:
«У-м-р-у».
В гладях витрин отражение кажется строгим, столб фонаря отрешённо скрипит на ветру. Свет еле видим. Зрачки расширяются в бездны и до конца поглощают рассеянный свет.
Джек не убийца он просто целитель любезный.
Ну так за что же!
А впрочем, он знает ответ.
Сколько угодно, в горячном запале маньяка, можно твердить о расходной монете людей, высшей задаче, изгнании пошлого мрака смерть всё рассудит.
Так Джеку сказал чародей.
Джек Потрошитель был дружен с одним чудотворцем, и в день рождения тот ему сделал клинок.
Мастер был первым.
Он спит никогда не проснётся.
Нож энергетикой вымок в крови и промок. И исказилась структура защиты в охоту, и за Изнанку выталкивал жертвы предмет Джек утверждает, что нож говорит им остро́ту. Ну… утверждал, ведь в живых остроумного нет. Он обречён, он толкает плечами прохожих, не откликаясь на встречную вечную брань. Белый туман рассыпает мурашки на коже, из подворотни хохочет вслед вещая пьянь. Джек не заметил бы, будь здесь тяжёлые танки и паладины, при полном комплекте брони.
Мёртвые
т-е́-н-и
колонной бредут из Изнанки, и через час они выйдут и встанут в
т-е-н-и́.
Джек Потрошитель бормочет, что вылечил души, он фанатичен, как многие юные ши, и полагает, что делал погубленных лучше, и был героем, и много добра совершил. Но вот сейчас он слоняется возле вокзала и размышляет, и что-то шевелится в нём.
Жалость
Возможно.
Но жалости, кажется, мало волны эмпатии вспыхнули чёрным огнём. Чёрный от боли убитых им сотен и сотен, тайно и явно Джек страшно беззвучно орёт.
Словно он заперт в ожившем холодном болоте и не способен идти ни назад, ни вперёд.
Нож был потерян и выпустил души убитых, только убийца к подобному не был готов:
Давят на спину простые могильные плиты.
В спину вонзились
чугунные
копья
крестов.
Джек Потрошитель жалеет о том, что он сделал: верил в идею и стольких принёс на алтарь. И на пределе возможностей странного тела, пальцы сплетя, зажигает в ладонях фонарь. Духи бессильны, пока этот свет остаётся вьются вокруг, они вышли за Джеком из тьмы. В чей-то подвал их загонит рассветное солнце, ночью их ход взбудоражит сердца и умы.
Миф начался.
Даже ши ограничены в силе.
Светоч в руках продолжает тускнеть день за днём тени вокруг.
Не забыли.
Не спят.
Не простили.
Ходит устало по городу Джек-с-Фонарём.
Алексей Маслов

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *