Истории из жизни реальных людей
Во-первых, потому что они достаточно взрослые, чтобы самим хотя бы немножко разбираться во всем этом дерьме. Во-вторых, потому что мне проще называть вещи своими именами, как бы гадко они ни выглядели и ни звучали.Однажды я сказал им, к примеру, что взрослые люди совершают ошибки, много ошибок, и за некоторые из них приходится расплачиваться их детям. И что дети заложники психических проблем, комплексов, плохого воспитания и элементарной тупости своих родителей.
И… видите ли, я тоже иногда закрывал свои гештальты своими детьми. И теперь им приходится жить с этим всем шлаком. Оно теперь часть их, оно теперь и есть они. И выбирать детям особо не из чего: или простить своих родителей-мудаков и медленно, взрослея, научиться быть иными, лучше себя самих, или жить с этой обидой, пока она не разъест их душу и не погубит окончательно их жизнь.
Я думал, что время неудобных вопросов прошло. Что я могу выдохнуть… уффф… дальше сами.
Но нет. У тебя спрашивают: папа, я, конечно, понимаю, что помощь бездомным животным хорошо, но зачем же мама тащит в дом одно, второе, третье и каждый новый зверь стремнее и труднее предыдущих
А ты… ты же не можешь сказать про мать своих детей своим детям: потому что ваша мама ебанутая на всю голову… нет, ты говоришь: видимо, маме необходимо чувствовать, что она кого-то (блять!) спасает. Что таким образом кошачьей или собачьей тушкой она закрывает какую-то свою личную брешь в бессознательном.
Да, папа, но этот пес… он же уличный, он иногда лает на нас и пытается укусить по-настоящему. И так хочется уже спокойно побыть дома, без никого. Это же не мы выбирали, да Это же был ее выбор притащить домой чертову дворовую псину Почему мы должны ее непременно любить!
А я так же думаю, только без вопросительных знаков: нихуя мы никому не должны в вопросах любви, симпатии и заботы! И вот эта ебань: «любишь женщину полюби и ее собаку» она очень через раз работает и тогда, когда это твой выбор с самого начала. Когда ты в любой момент можешь сказать: так, милочка, у тебя шикарная задница, и никто так не подмахивает, как ты… но, блять, я не могу трахать и самую красивую и сексуальную женщину в мире, когда сзади ко мне пристраивается с высунутым языком твой коккер-матьево-спаниель.
Другое дело, дети. Или официальный муж. Или жена. Когда мы в капкане все, в ловушке, в лукошке, пиздец наступает нам всем одновременно. Семья место, где все вынуждены любить друг друга, даже если случайно выяснится, что один из членов семьи шизофреник или гребаный извращенец.
Или родители развелись, и мать приводит в дом какого-то небритого чела с глазами убийцы кошек. Сажает его за стол, наливает ему тарелку борща, говорит: знакомьтесь, это аркадий паровозов, он будет жить у нас. А потом они идут в спальню и там сношаются, повизгивая и похрюкивая. В спальне, где еще месяц назад то же самое делал с матерью их отец.
Или отец приезжает с бабой (и слава богу, если это нормальная разумная деликатная телка), хлопает ее по жопе и советует всем ее слушаться, потому что она та, с кем он спит. В смысле, живет. Любит.
У детей мир по швам, душа, как сыр на крупной терке, рассыпана в радиусе метра от хлопчатобумажных трусят со слонятами. Им жить теперь не в чем. У них нет больше дома, семьи, их самих больше нет внутри этих слов.
И ты не имеешь право быть резким с человеком, который, в отличие от тебя, мужчины, остался на льдине. Ты говоришь: дружище, маме зачем-то это нужно.
А сам не понимаешь, зачем. Потому что ты пробовал поднять эту тему… и тут же опустил. Это было трудно и прежде, когда вы помещались внутри слов «дом» и «семья». А сейчас это невозможно.
И ты ловишь себя на мысли, что, славатебехарекришна, в родном твоем городе не ползают по улицам несчастные питоны или потерянные гиены. Ты радуешься, что человек, которого ты когда-то очень сильно любил, отделался всего-то ушибом мозга и легкой формой расстройства личности. Потому что, возможно, все это случилось до тебя, а может быть… может быть, ты сделал все для того, чтобы еще одной несчастной одинокой бабой в мире стало больше.
Александр Войтышин