Истории из жизни реальных людей
— В субботу иду я по улице. Гляжу — кошелек валяется, — говорит очень сильно верующий Рабинович, — Что делать Ведь в субботу работать запрещено, нельзя кошелек поднять. И тут взмолился я господу: господи помоги! Ведь я такой бедный, соверши чудо!
Гляжу вокруг, и, о чудо! У всех суббота, а у меня — пятница!
Нет так мы далеки друг от друга, как кажется. Я считаю, главная и единственная национальная русская идея — это идея вечной пятницы.
Не вечных каникул, не бесконечного безделья, а именно вечной пятницы.
Мой соотечественник не хочет лежать круглый год на печи — это скучно, это утомляет. Он предпочитает быть заебанным за неделю ровно настолько, чтобы заебанностью этой выкупить моральное право плясать на столе и петь «Ой, цветет калина» в ресторане французской кухни.
Пятниц для моего соотечественника — это индульгенция на разные душевные порывы. Цыгане, медведи, мордобой.
Спрашивается, может ли человек, который ничего не делает круглый год, бить морду соседу Николаю за недостаточную чуткость к русской литературе
Нет, не может. Не комильфо.
А может ли это же проделывать человек, вчера сдавший годовой финансовый отчет
Может. И кто такого человека осудит
Русский человек живет циклами. В понедельник он просыпается в каком-то из самых неприятных кругов дантовского ада, где-то между прелюбодеями и чревоугодниками, только силой духа лишь несет себя на работу. Ко вторнику у него немного приоткрывается левый глаз, правый при этом начинает задорно подергиваться. К среде мой соотечественник оживает и начинает брать телефонную трубку. В четверг он начинает готовиться к пятнице, в которую — единственную — живет.
Жизнь моего соотечественника — небольшой просвет между бесконечным метафизическим ожиданием и большим метафизическим горем (воскресенье).
Конец декабря русский человек ощущает как вечер четверга.
Наше время, господа.
Мария Дегтерева