Истории из жизни реальных людей
Первый раз я узнала, что слишком стара в двенадцать лет. Я побывала на фестивале бальных танцев и загорелась: «Хочу!». Однако в школе мне быстро объяснили — «поздно девочка, по меркам бальников ты уже можешь готовиться к пенсии».
Я поплакала, поплакала, пошла и записалась в студию для аматоров, где с удовольствием выписывала несколько лет ча-ча-ча, румбу и венский вальс.
Второй раз я постарела в двадцать семь. Джентльмен, с которым я тогда встречалась, до меня «предпочитал моложе», дев эдак двадцати-двадцати трех лет, о чем постоянно рассказывал и даже проводил сравнительный анализ. И хоть я налета возраста в зеркале тогда не наблюдала, ощущение лишнего пятерика меня не покидало.
Интересно, что одновременно с этим я была «слишком молода» на работе. Маститые товарищи, которые пытались спихнуть меня с поста, намекали, что у меня постоянно чего-то не хватает: то опыта, то нужных связей. Я хмурила брови, работала еще усерднее, нарабатывая опыт и обходясь без связей. Как ни странно, все получалось.
Экзюпери писал: «Взрослые очень любят цифры. Когда рассказываешь им, что у тебя появился новый друг, они никогда не спросят о самом главном. Никогда они не скажут: «А какой у него голос В какие игры он любит играть Ловит ли он бабочек» Они спрашивают: «Сколько ему лет Сколько у него братьев Сколько он весит Сколько зарабатывает его отец» И после этого воображают, что узнали человека».
Две старушки спорили на перекрестке. Одной было около семидесяти лет, второй явно под девяносто.
— Нам нужно идти туда. Говорила семидесятилетняя.
— Что ты понимаешь Опять все перепутала! Возмущалась та, что постарше.
— Я точно тебе говорю. Не сдавалась первая.
— Еще чего. Яйца курицу не учат! Давила авторитетом вторая.
Я поняла, что можно быть для кого-то малолеткой и динозавром одновременно. Все относительно. Всегда найдутся те, для кого ты будешь «слишком молод» и «слишком стар». Слишком юн и слишком опытен, слишком серьезен и слишком весел.
Все это простительно. Непростительно одно послушать их, пойти на поводу, позволить решить за себя. Отказаться от своих желаний, своей мечты, своего пути и просадить себя в клетку чужих убеждений.
Жительница Цурюпинска Пелагея Райко начала рисовать в шестьдесят девять лет. Холсты нашлись быстро ими стали стены ее собственного дома. Потом, когда они закончились, в ход пошла калитка. Забор. Гаражные ворота. Всю свою маленькую пенсию Пелагея тратила на кисти, покупала самую дешевую краску эмаль ПФ и рисовала райские кущи, птиц и библейские сюжеты, которые только приходили ей в голову. Жители села смотрели на ее увлеченность с оторопью «не повредилась ли бабушка умом». Некоторые из тех, кто тогда считал ее сумасшедшей, сегодня проводят экскурсии по ее дому, который, после смерти художницы, внесли в список памятников культурного наследия Украины.
Хорошо, что Пелагея Андреевна не поехала ни в какое академическое заведение. Там бы ей, наверняка объяснили, что для классического академического образования она слишком стара. Видит плохо. Карандаш держит неправильно. И вообще, положите малярную кисть и возьмите нормальную. Она рисовала, как чувствовала и, кажется мне, была в этом очень права.
Ее пример меня очень вдохновляет и как бы говорит, что никогда не бывает «слишком поздно», пока человек жив.
Некоторые учителя отмечают, что у взрослых учеников есть большое преимущество перед молодыми огромная мотивация и упорство. Именно они помогают справиться с физическими недостатками, дефицитом времени и доказать, что для счастья твой возраст — вполне подходящий.
P.S. Кстати, с тем парнем, который сравнивал меня с двадцатилетними, мы тогда все-таки расстались. По моей инициативе.
(с) Дарья Исаченко