ИНОЙ РАЗ ДУМАЕШЬ, ПРОНЕСЁТ…

А ОНО ЭВОН КАК!
Марианна никогда не любила материнство.
Но влетала регулярно, дважды в год, как и положено кошке.
И дети получались немыслимые!
Просто, едрёна макарона, — непредсказуемые!
Хотелось иной раз хоть одного серого, — а они все, как назло, рыжие! — хотя папаша был точно серым как дождливое утро.
Вот вроде моего Томаса.
Или мечталось о черненьком с белой грудкой и такими белыми лапками. Чтоб напоминал Марианне первую любовь, Барсика Арьевича, кавалера и футболиста.
Из-за алиментов удрал в Хайфу, нанялся на пароход. Сволочь, конечно. Но как пел!
В конце концов, мужики ей надоели однообразием и занудством.
Сначала, какая у вас шерсть, Марианна Наумовна, какие ушки! Дайте, типа, лапу лизну, полезли на оливу, стихов почитаем.
А потом — хвать по хребту, зубами в загривок, и дышит, гад, прямо в ухо, аж противно!
Проходит месяц. Иногда думаешь, пронесёт.
Ан нет! Снова икота, странные желания…
Как бы вот помимо сельди с луком еще арбуза с горчицей.
И отчего-то всех жалко. Ужас как жалко. Даже мышей, жаль, долбанная кочерыжка. И слезы близко.
Ну, скажешь себе, мать, всё с тобой понятно: снова брюхата.
Нынче детей разобрали. Оставила одну, Шурой назвала.
Научила ходить в лоток, умываться, делать книксены на парковке.
На фигурное бы катание детку отдать. Или в балет благородный.
А не примут из-за фигуры — приживалкой взяли бы в хорошую кармиэльскую семью. А что
Мебель могли бы купить под окрас Шурочки.
Диваны, к примеру белые с черными подпалинами, а коврик рыжий.
И модно как, с ума сойти!

Анатолий Головков

Источник