Истории из жизни реальных людей
Дом у перекрестка стоял на ушах уже третью неделю. В нем все время хлопали сундуки, скрипели ступени, клацали защелки и шелестели шторы. Кто-то мог бы подумать, что Ведьма наводит генеральную уборку. В целом, это странное мероприятие, похожее на заразный вирус, случается почти с каждой хозяйкой, но только не с ведьмами.
У ведьм и так дел выше крыши: птицам новый мотив напеть, облака метлой разогнать, соседей позлить свежим цветом лица и так, по мелочи.
Начни они еще и полы драить да флюгер до блеска натирать, окружающие от зависти б удавились. Так что все, что ведьмы не делают, – во благо людей!
– Мама! – близняшка с косичками высунулась из чердачного окошка, выискивая зорким взглядом прародительницу. – Мама, – снова позвала она, – ты мне нужна, чтобы оценить шедевр!
– Чуть позже, – откликнулась ведьма, скачущая по самому коньку крыши. – Мне осталось повторить еще с десяток па, и я буду блистать на шабаше! – поделилась Ведьма своими планами с дочерью.
– Ха! – отозвалась та и скрылась в окошке, звонко хлопнув ставнями.
– Мама! – тут же донесся голос второй дочери, и ее растрепанные хвостики заметались над кустом шиповника. – Мама! Где большие ножницы Мне нужно выстричь сердечко! – девочка недовольно сморщила нос.
– Я не знаю, – честно призналась Ведьма, заканчивая последнее па изящным прыжком с переподвыподвертом, – я занята!
– Но я тоже! – возмутилась дочь.
– И это прекрасно! – призналась ведьма, подхватывая метлу, чтобы спуститься с крыши. После мартовского падения она не шибко доверяла скользкой черепице, а еще меньше – своему коту. К тому же левый ботинок так и остался жить в трубе. Ласточки утверждали, что в нем уже завелись головастики.
– Только лягушек в водостоке мне не хватало, – вздыхала ведьма, но на чужое жилище не посягала.
Тузенбах валялся на дорожке у порога. Приоткрыв один глаз, он смотрел, как ведьма приземляется и смешно прыгает на одной ноге через валяющийся на дорожке кривой нож с потемневшей от времени ручкой.
– Готовишься к шабашу – поинтересовался кот, лениво потягиваясь.
– Именно так, – Ведьма почти пропела эти слова. – Майский шабаш – это лучшая ночь в жизни каждой ведьмы! Пропустишь его – пропустишь весь год!
– А мне там не нравится, – признался кот, поворачиваясь на другой бок. – Шумно, нелюдно, на хвост наступают. И в целом, я терпеть не могу летать на метле. Не моё это.
– Вот те раз, – присвистнула Ведьма, – а я думала, ты со мной полетишь. Как это я и без фамильяра Засмеют же, – она отбросила метлу и почесала щеку заточенными ноготками.
– Мартина возьми, – тут же предложил Тузенбах, – выведи этих пафосных ведьм из зоны комфорта!
– Чего – не поняла ведьма, удивленно таращась на кота.
– Ну того, – нетерпеливо пояснил он, стуча по дорожке хвостом, – у всех там коты, жабы, совы, а у тебя, бац, – и гусь.
– Это не модно! – смутилась ведьма.
– Заведи новую моду, ты можешь, я верю, – кот подмигнул хозяйке.
– Мама! – близняшка в полосатых чулках выскочила из дома и, уперев руки в боки, грозно взглянула на ведьму: – Мама, ты обещала подойти, когда закончишь танцы!
– Считай, что я все еще пляшу, – откликнулась ведьма, размышляя, как же ей быть без спутника. Может, и впрямь взять гуся или подкупить Тузенбаха копченой сардиной
– Мама, – та дочь, что любила пижамы, появилась рядом, шумно сопя, – если ты не знаешь, где большие ножницы, то хотя бы найди мне кривой нож! Или, думаешь, я руками буду срезать колючки
– Сейчас мама пойдет со мной смотреть на шедевр, – возмутилась любительница алого.
– Нет, она поможет мне искать инструменты! – отрезала почитательница зеленого.
– С чего это она должны искать твои закорючки, если ты их везде раскидываешь! – взвилась юная художница.
– А с чего ей глядеть на твои каляки-маляки! – передразнила начинающая скульптор.
Ветер, только что дувший плавно и умиротворяюще, сделался резок и колюч. Флюгер на крыше истерично скрипнул. Сразу с десяток мышей в доме рухнули в обморок, а комолая корова только вздохнула – не ей пить на ужин кефир.
Ведьма и кот переглянулись, и Тузенбах, как наиболее приспособленный к выживанию, шепнул:
– Бежим!
Ведьма кивнула и, обгоняя кота, кинулась в дом, громко стуча деревянными башмаками.
Они успели как раз вовремя. Едва кончик хвоста Туза пересек порог, как хлынул дождь.
Ласточки подавились червяком от такой непогоды, в трубах загудела вода, а в застрявшем ботинке, кажется, квакнули первые лягушки.
– Может, ты их успокоишь – предложил кот, глядя на близняшек, которые не прекращали ссориться, даже не замечая, что промокли с ног до головы.
– Не маленькие, сами разберутся, – беззаботно отмахнулась Ведьма, – пойду сделаю кофе и еще раз примерю платье. Сегодня на шабаше я буду краше всех.
– Особенно с гусем, – усмехнулся кот и поспешил сбежать, пока ведьма не осерчала.
Ливень кончился примерно через пять минут. К этому времени Ведьма только-только успела угостить нервных мышей бананами и поставить на огонь турку.
Близняшки, одинаково недовольные и мокрые, зашли в дом и, оставляя за собой, точно кляксы, лужи, прошлепали по комнатам.
– Не разводите в доме сырость! – крикнула ведьма, помешивая кофе золотистой ложечкой с длинной ручкой.
Однако дочери промолчали, и Ведьма улыбнулась, наслаждаясь покоем и тишиной. Все же повзрослевшие дочери – это куда лучше, чем мелкие. Таких можно и дома оставить, а самой – на шабаш. Ведьма зажмурилась от удовольствия, подхватила с плиты турку и, перелив черный напиток в пузатую глиняную кружку, устремилась к себе, мерить платье.
Первый чих раздался, когда ведьма застегивала вторую сотню крючков в районе талии. Удивленно вскинув голову, она прислушалась, но, поскольку чих не повторился, решила, что ей послышалось.
Второй чих, громче прежнего, она услыхала, цепляя шлейф к юбке.
– Это от пыли, – проворчала она, стараясь не думать о плохом.
Однако пока она крепила шляпку, подстегивала чулки и шнуровала туфли, чихов стало так много, что они заполнили всю домашнюю тишину.
Чуя беду, Ведьма, звонко клацая каблуками, заглянула в комнату той близняшки, что так и не нашла ножницы. Покрасневший нос дочери мерцал над одеялом, как огонь маяка.
– Ясно, – резюмировала ведьма и распахнула соседнюю дверь. Побледневшее лицо создательницы шедевра само могло бы сойти за холст.
– Понятно, – добавила ведьма и, шумно вздохнув, потопала на кухню отваривать настой и настаивать отвар. По пути она скинула туфли, повесила на крюк шляпу и бросила в темный угол шлейф.
Стараясь не думать о шабаше, ведьма поила дочерей лекарством, растирала мазями и даже почитала им на ночь сказку, совсем как тогда, когда они еще были маленькими.
Едва у близняшек спала температура и они уснули, в комнату проскользнул кот.
Глянув на измученную ведьму, он заговорщицки подмигнул ей:
– Идем, – шепнул Тузенбах Ведьме, и та послушно побрела следом.
Туз завел ее в сарай, и Ведьма, не сдержавшись, охнула от восторга.
Мыши прицепили мерцающие гнилушки под крышей. Гусь Мартин важно вышагивал, как бы намекая на танец, а комолая корова изредка мычала, словно трубил в рог распорядитель бала на лысой горе.
– Сегодня особенная ночь, – напомнил кот, – если пропустить ее – пропустишь весь год! Так что давай веселиться, а если захочешь, то позже мы можем вместе полетать на меле.
– Ты же не любишь полеты, это же не твое – усмехнулась Ведьма.
– Что не сделаешь для друга, – хмыкнул Туз и сделал первое па.
Юлия Гладкая