На каждый день

Пётр проснулся. До будильника было ещё шесть минут, но утро уже наступило. Значит, ночь кончилась. Значит, закрыть глаза и выспать всю дурь из этих шести минут не получится – скоро начнётся. Пётр механически поднялся, сунул ноги в тапки и начал свой день.

Пока чистил зубы, пил чай с булкой, одевался, шагал и продавливался в автобус, думал: а что же сегодня Какой он будет на этот раз Пока было тихо. Привычный зуд под темечком молчал. Но Пётр знал – это ненадолго. Скоро начнётся.

Так и вышло – едва Пётр плюхнулся в офисное кресло, червь проснулся и поднял свою слепую зубастую голову. В мозгу снова зашуршало, забегало, едкой щекоткой засвербило под черепом. Сегодня он был тревожный.

Пётр оглядывался, потел, сжимал подлокотники холодеющими пальцами, стучал зубами и снова оглядывался. Ему было не по себе от шелеста бумаг и жужжания принтеров. Стрёкот компьютерных клавиш сводил с ума – в нём Петру чудился какой-то скрытый код. Словно передача морзянкой. Они передают…

Они передают: убить, убить, убить.

Стрёкот и шелест. Открытое пространство за спиной, мимо проходит офис-менеджер… как её… Оля С канцелярским ножом в руках Пётр издал горлом жидкий квакающий звук и подскочил, заслоняясь папкой с документацией.

– Пётр, вы не заболели – участливо спросила Оля. Нож опустила, спрятала лезвие. – Выглядите очень плохо. Вам бы лучше домой, пока всех не перезаражали. И на больничный. М

Бледно-зеленоватый Пётр кивнул, вытер рукавом липкий пот со лба. Запинаясь, поблагодарил, схватил портфель и посеменил к выходу.

– Это всё подстроено, она меня спугнула, чтобы меня нашли на улице. Ну уж нет, я вам не дамся! – лихорадочно бормотал он, переступая ногами по тротуару, и всё оглядывался и оглядывался. – Здесь меня должна сбить машина – несчастный случай, концы в воду…

Нет!

Глас рассудка (рассудка ли) перекричал дурное помешательство Петра. Это не его мысли, это червя, ему их транслирует мозговой микрочервь, вживлённый ночью… кем Для чего Нет, так больше продолжаться не может.

Пётр приосанился и собрался с духом. Нырнул в подземный переход, на другой стороне проспекта зашёл в магазин электроники и купил там камеру видеонаблюдения. Едва он забрал с кассы покупку и сложил в кармашек куртки чек, силы покинули его, и Пётр снова превратился в комок тревожной массы и неуверенно затопал к остановке, прижимая к сердцу своё сокровище.

– Теперь разберёмся… – сказал себе уверенно Пётр. – Теперь точно разберёмся.

…За час до сна червь выходит из него. Всегда незаметно, не оставляя следов – должно быть, вываливается через ухо, или даже нос, или как-нибудь ещё. Они ведь автономно долго не работают – заряд кончается, срабатывает программа самоудаления. Пётр толком не мог сказать, откуда это знает, но факт был непреложным – черви живут лишь до вечера. В последний час суток Пётр приходит в себя и не чувствует ни тревоги, ни беспричинной радости, ни раздражения – ничего из того, что транслирует его мозгу микрочервь.

Камера поставлена. Можно ложиться.

Утром Пётр открыл глаза, не ощущая щекотки под черепом. Осторожно, медленно он поднялся с кровати, словно любое неловкое движение могло пробудить зарывшегося в извилины мирно спящего червя. Он оттягивал момент триумфа. Сперва почистил зубы, потом выпил пустого чаю без булки, хотел было надеть брюки, но плюнул и рассмеялся. Зачем ему брюки, если он победил!

Запуская на мониторе перемотку записи минувшей ночи, Пётр предвкушении грыз ногти и болтал тапком на босой ноге. Тишина окутала квартиру, замолчали даже птицы за окном. Фальшивая Вселенная смолкла и вытянула шею, подглядывая у него из-за плеча.

Ускоренная перемотка не дала ничего.

– Значит, это происходит слишком быстро, чтобы можно было заметить в ускорении… – сказал сам себе Пётр.

Он запустил запись заново и стал смотреть с нормальной скоростью. Он увидел на экране как вчера лёг в постель, поёрзал, высунул ногу из-под одеяла…

Следующие часы он глядел на монитор, дрожал от предвкушения, обгрызая ногти и заусенцы до крови. Звонили телефоны – рабочий и домашний – но Пётр даже не поворачивался. Он не обедал и не менял позы, позабыв о зуде в отсиженных ягодицах. Всё его внимание сосредоточилось на том, чтобы поймать момент, когда над спящим телом склонится мрачная фигура с шприцем-зондом или ещё чем.

Так прошли семь часов тишины, прерываемой лишь звонками телефонов. Но фигура не склонилась. Никто не вживлял Петру червей в мозг во сне. Его стройная картина мира рушилась на глазах. Но ошибаться он не мог. Значит, дело в другом, значит, значит…

– Значит, они попадают с едой!

Пётр как назло почувствовал голод. Только сейчас он вспомнил, что не ел с утра ничего, кроме стакана чаю. Да и тот не съел, а выпил.

– Что делать-то

Пётр подумал ещё минуту, а потом судорожно бросился одеваться. Ключи, паспорт, кошелёк, телефоны – нет, телефоны прочь. Надеть куртку, сбежать прочь отсюда, в лесу они его не достанут. Ближайший вокзал, пригородные поезда, билет на первую же электричку, два часа ехать, ещё столько же идти, избегая дорог и берегов, где его могут заметить люди… Они тогда точно донесут.

Пётр победоносно расхохотался, подпрыгнул и прищёлкнул в воздухе голыми пятками. Надевая куртку и ненавистные брюки, он слегка погрустнел. До него дошло, наконец, что предвкушение триумфа весь день преследует его по воле сегодняшнего червя. Стараясь не обращать внимания на скользкий зуд под черепушкой, Пётр всё же зашагал вприпрыжку на ближайший вокзал, купил билет и поехал…

Люди в электричке поглядывали иногда на странного мужчину с галстуком под правым ухом, оживлённо беседующего с самим собой. Иногда от слишком выразительного его жеста или слишком громкого восклицания попутчики на соседних сиденьях подскакивали.

– Но в чём система – бормотал, почёсываясь, Пётр. – Почему каждый день они транслируют мне разное настроение Чтобы я что-то делал Чтобы я чего-то не делал Чтобы меня убить или чтобы мне помочь..

Петра не интересовало, кто были те таинственные они. Их образ у него сложился в виде странных фигур в капюшонах и не требовал больше конкретики. Главное, что они существовали, и от них нельзя было сбежать. Или можно..

Он шагал по просёлочной дороге, иногда срываясь на бег, поворачивал на тропинки, шёл через лес, избегал виднеющегося среди сосен блеска озёр и вообще делал всё возможное, чтобы заблудиться. Ночь опускалась над лесом, и совершенно потерявшийся Пётр был ошеломлён своим успехом.

– Оторвался! Спрятался! – хохотал он, обдирая кулаки о сосновую кору.

Пётр прыгал, танцевал и смеялся, затерявшись в сумерках в лесу, и снова кричал сам себе:

– Выкуси! Не поймаете! Жрите сами своих поганых червей! А я завтра проснусь здоровым и чистым! У-ух-ха-ха!

Лишь в последний час суток тугая пружина его психики лопнула. Червь триумфа выполз через ухо – а может ещё как-нибудь – и Пётр упал без сил на ковёр из хвои и заплакал. Он лежал в перепачканных брюках и разодранной куртке в лесу, полном шорохов и голосов, и плакал навзрыд от испуга, маленький, слабый, затерянный в густой тьме. Наконец, Пётр провалился в сон.

А когда очнулся – всё было совсем не так.

Пётр сидел на стуле, прикованный к стоящему перед ним железному столу с микроскопом, и держал в руках какие-то тонкие спицы. Он заглянул в микроскоп, и в горле у него пересохло. Перед ним лежал полуразобранный (или скорее полусобранный) микрочервь со вскрытым брюшком, из которого торчали лапки недопаянной материнской платы.

Он поднёс к червю спицы, что держал в руках. Одна из них оказалась зажимом с микроклешней на конце, а вторая – микропаяльником. От его прикосновения ножки платы спеклись в комок. Червь был испорчен.

«Пётр» оглянулся. Вокруг стояли такие же столы, расположенные точь-в-точь, как в офисе, где он «работал». Фигуры в чёрных балахонах возились, склонившись над своими микроскопами. Он осмотрел ещё раз стол. Справа лежали коробочки с корпусами, платами и другими запчастями, слева – коробка с готовыми червями. Сотни мелких червячков с настроением на каждый день. Вот, значит, чем он всё это время занимался. Собирал их.

«А почему…» – хотел он по привычке сказать вслух, но обнаружил, что голоса у него нет. Вырезаны связки Зашит рот Какая разница. «А почему мне показывали мультик про Петра, который то ли сбрендил, то ли всё понял И как мне его показывали!».

Нестерпимо зачесалось в мозгу – словно маленьким миксером размешивают гипоталамус. Сборщик задрожал от мерзкого ощущения, скорчился и… чихнул. По привычке, прикрыв нос ладонью.

В руке что-то зашевелилось. Сборщик и так всё понял, но всё же поднёс ладонь к глазам и рассмотрел бьющегося в агонии маленького стального червячка. И пока он его разглядывал, к нему подошли две фигуры. Одна забрала контейнер с собранными микрочервями и кивнула, а другая – поставила перед сборщиком стакан чая.

– Пей, – прошелестел механический голос. Рука в перчатке сняла с его ладони «умирающего» червя. – Перезарядись.

«А зачем мы это делаем!» – попытался промычать Пётр. Его поняли без слов.

– Ты каждый раз это спрашиваешь, – ответила фигура. – Ещё раз повторяю: Аб-со-лют-на-я-власть. А теперь пей до дна и за работу. И поживее, а то вакцинному цеху не хватает.

Сборщик не тронулся с места.

– Пей, тебе сказано. Обнови червя. Смотри мультик и не отвлекайся.

Сборщик взял стакан. Где-то на дне болтался микрочервь, неразличимый среди чаинок. Через несколько минут он должен будет просверлить себе ход в мозг и там начать свою трансляцию – показывать безымянному сборщику обычную жизнь человека, который не догадывается о том, что им управляют. Лишь когда батарейка начнёт садиться, он начнёт что-то понимать. И всё случится по новой.

Сборщик вздохнул и выпил залпом «чай». Не глядя, как удаляются фигуры его надсмотрщиков, он склонился над микроскопом и взял инструменты в руки…

…Пётр проснулся. До будильника было ещё шесть минут. Можно попробовать выспать всю дурь из этих шести минут, а уже потом пить чай с булкой и чистить зубы. Пётр зажмурился и потянулся, уверенный, что сегодня встанет с той ноги, с которой нужно.

Источник