Так я наивно думала, что вот я такая вся сопереживающая, ежедневно милостыню подающая одной там бабулечке, к которой от чего — то душой прониклась. Есть она, значит, душа — то, не сухарь я, а очень даже человек. И бабулечка та, метрополитеновский одуванчик, тоже обо мне что — то там думала, ежедневно заглядывая в мои глаза, сначала робко, затем по — свойски, протягивая руку для милостыни. И в одно будничное утро, бабулечку ту я не обнаружила на её привычном месте. Вздохнув, убрала в карман приготовленную купюру, даже переживать начала, куда пропал мой «одуванчик». И вдруг вижу бодро спускающуюся по лестнице мне на встречу пожилую женщину, отчего — то вдруг помрачневшую. Она достала из сумки старый, потёртый платок и пузырёк, торопливо закапав его содержимое себе в глаза, наполнив их вселенской скорбью. Один невидимый взмах волшебной палочки и перед мной явилась та заплаканная старушка, встречающая меня по утрам в подземке. Сказать, что я остолбенела от вида её перевоплощения, ничего не сказать.- Здоровья тебе, доченька! — узрела меня в толпе эта талантливая актриса.
— И ума! — подумала я, протянув ей деньги. В знак благодарности за урок. Не нужно возноситься в мелочах, самолюбоваться и о добрых делах молчат! Сделал — забыл! Начал думать, всё, ничего не сделал, только возгордился. Я это потому и пишу, что не было тогда доброго дела. Всего лишь горела люстра над моей головой, пока та женщина не сделала «ВЫКЛ».
Наталья Рачинская