— И всё равно самый страшный сон мне приснился! — объявила дочь Лиза.

Мы уже минут 10 с азартом обсуждали кошмары, у кого какие бывали. В ход пошли уже и зомби, и отрезанные головы, и даже клоуны, зловеще хохочущие в ночи. Сложно было бы всё это переплюнуть.
— Мне однажды приснилось, что мама умерла… — вкрадчиво начала Лиза.
Мы с Настей кивнули: это да, это, что называется, с козырей зашла!
— И даже не это было самое страшное… — продолжила Лиза, зловеще понизив голос. — Не это было самым кошмарным, о нет…
(Вдруг потянуло откуда-то зловещей трупной гнилью и сыростью древнего винного подвала.
Собака завыла и захохотала, как обезумевшая от ярости гиена, а потом промчалась мимо нас, сжимая в зубах огромную окровавленную кость.
Заскрипела тяжело нагруженная тележка — как в морге, ржавым покойницким ритмом: скрып-стынь, скрып-стынь…
Седой всклокоченный старец в кожаном плаще проковылял мимо, окинув нас мутно-красным оком, бормоча что-то бессмысленное и жуткое на ходу…
Где-то вдалеке взвизгнули тормоза, взвизгнула женщина, взвизгнули вековые деревья на беспощадном ветру — и сама ткань бытия завизжала, раздираемая собственной кошмарной памятью…
То есть окрестности Нового рынка жили своей обычной вечерней жизнью.
— У тебя во сне мама умерла! Да что же может быть ещё страшнее! — не выдержала Настя.
— И правда! — ревниво поддакнула я. — Что это там у тебя может быть страшнее
— Папа… — тихо продолжила Лиза.
— Что Тоже умер!
— Хуже, мама! Папа собирался выбросить тебя в мусор! Как дохлую кошку! Я прихожу домой — а он как раз… тебя выбрасывает…
Тут где-то поблизости опять захохотала гиена. Ну ладно, это я захохотала гиеной, представив себе эту картину. Наверняка ведь додумался выносить тело ногами вперёд, а ноги наверняка путаются, цепляются, они у меня и при жизни всегда путались и за всё цеплялись, вот пусть теперь помучается, как я!
— Когда я тебе в прошлый раз этот кошмар рассказывала, ты тоже смеялась, — заметила Лиза.
— Так ты мне уже рассказывала
— Конечно! А ты не помнишь!
— Прости, солнышко. Это я не забыла, это я его вытеснила.
— Как ужасно страшное
— Не, как ужасно смешное! Чтобы ещё раз вот так же до слёз посмеяться…
Тут мне пришло в голову, что с точки зрения психологии сон-то тревожный! Это же, значицца, вот так дочь воспринимает отношение отца к матери… Это же нам, возможно, и помощь специалиста не помешала бы, семейная терапия какая-нибудь… Но следом пришла гораздо более важная мысль:
— Лиза, а откуда это ужасное сравнение — «в мусор, как дохлую кошку» Мы же ни одного котика не выбрасывали, всем устраивали приличные похороны!
— Ты-то, мамочка, да! Но папа каждый раз сердито ворчал, что вот мы дурью маемся, когда нормальный мусорный контейнер на улице есть!
— Ааа, вот оно что…
Эх, даже обидно, что всё так просто. Видимо, опять обойдёмся без терапии.

Тая Найденко

Источник