Куда бы мы ни пришли, будь то: корейский ресторан, индо-пакистанская кухня, столовая при посольстве Молдавии — нас обязаны уважить и варить макароны. Иначе это плохой ресторан, ну так по крайней мере говорит моя дочь.
Макароны…с сыром… Это как — спрашивает миловидная девушка-официант у моей дочери. — Макароны отдельно,сыр отдельно Нет — отвечает моя дочь. И в глазах её блестит хром. — Все вместе: сначала надо варить макароны,потом тереть сыр, посыпать им макароны и принести вместе.
Официант уходит озадаченная, и её можно понять, ведь макароны с сыром — блюдо не для рыбного ресторана, и там, в поварской, лучшие умы кулинарии, сидя на тушах с тунцом, обложенные со всех сторон ящиками с кальмарами и мидиями, решают судьбу ужина моей дочери.
Переварили, — говорит ребёнок.
Недоварили, — сокрушается дочь.
Слишком поздно посыпали сыром, — ставит диагноз моё чадо.
Казалось бы что может быть примитивнее макарон с тёртым сыром, ан нет. Для неё существует масса оттенков и полутонов этих макарон, в которых она разбирается блестяще.
И мне всегда неловко. Что уж там — даже порой стыдно. Мне кажется, что все считают меня жлобом, экономящем на своём ребёнке. И кусок жареной свинины даже в рот не лезет. И цезарь. И креветки на шпажках. И слабосоленая семга с брынзой. И мне приходится тоже заказывать себе макароны с сыром. А потому все смотрят на нас где-то пренебрежительно, а где-то сочувственно. И даже делают подарки от заведения, которые ем я и, замечу, без всякого удовольствия.
Но недавно я сделал картофельное пюре с тушёнкой. Картошка, тушёнка. Все. И ребёнок сказал, что это конечно не макароны, но есть можно. Мне кажется, что мы на пороге новой пищевой эры. Картошка, тушёнка. Все.
Иван Малышев