Давно обещала сварить ирландское рагу из слов «искусство», «гормоны» и «подсознание»

 

Давно обещала сварить ирландское рагу из слов искусство, гормоны и подсознание Исправляюсь. Началось всё с того, что одна очень умная тетенька солидно написала, что есть чувства, которые

Исправляюсь.
Началось всё с того, что одна очень умная тетенька солидно написала, что есть чувства, которые «выше её», поскольку находятся в подкорке.
«Ниже», — возмутились все, у кого по биологии в школе было «три» и выше. Подкорка — инстинкты. Кора — образование, воспитание, ментальность.
Завязалась кровавая битва…С банами и плевками в личке. Ну вот, когда страсти улеглись, объясняю.
Человек — существо биосоциальное. То есть зверушка, но наделенная рефлексией и (или) бессмертной душой, это уж кому как больше нравится. Следовательно и реагируем мы и как зверьки, и, как писал Паскаль, мыслящий тростник.
Вижу я красивую сумочку у другой женщины и мой внутренний австралопитек или проконсул шепчет мне:
— Стукни её посильнее и отними.
А нагулянный многими поколениями культурный слой не дает. Он опосредует этот сигнал и выдает разные реакции:
— Красивая
— Надо купить
— Попрошу на день рождения
— Моя тоже ничего
— Дорогая наверное
— Откуда у людей деньги….
И так далее. Человеческих реакций много, животная одна.
Точно так же реагируем мы на особей противоположного пола.
Сначала:
— Вот этот, похоже, злой, надо держаться подальше.
— Этот ничего, но с самкой.
— Ой, а этот какой хороший. Высокий, подвижный, волосы хорошие, зубы. Наверное, умеет охотиться. И, похоже, добрый. Не будет кусать и щипать. Надо как-то его завлечь.
И смеяться над подсознанием не надо, оно нас от многих бед уберегает, поскольку очень четко показывает на опасности. А вот сознание трансформирует эти эмоции в другие:
— Какой приятный человек.
— Какой талантливый артист.
— В следующий раз приду с цветами.
— На вид-то он хорош, но поищу копромат в сети.
— Не пойду к этому начальнику.
— Не надо меня провожать. Спасибо.
И опять до бесконечности. И реакции нашей коры, нашего сознания — это наш выбор и наша ответственность. А подкорка просто сигналы подает.
А теперь про гормоны. Очень часто видим мы перспективного самца примата и говорим «люблю» И всему свету об этом сообщаем. И ему. Громко на всех ресурсах.
А потом идем в закрытую группу и тихо там, как мышки, ругаем его и обсуждаем, в чем неправ.
Ну так вот. Когда мы кого-то и правда любим, в нашем организме выделяется гормон окситоцин. Он еще у женщин выделяется сразу после родов и позволяет ей «принять» ребенка. Этот гормон заставляет нас считать человека, на которого мы так реагируем «своим» и защищать его всеми силами.
Помните Киплинга
— Я — Ракша по прозвищу Демон, и кто тронет моего детеныша, будет иметь дело со мной.
Ну, если брать, что поближе, возьмем Аксенова, у которого Циля Розенблюм кричит о муже:
— Не может он быть виноват. Не виноват он. Берите и меня вместе с ним!
А вот если окситоцин не вырабатывается, человек нам чужой. И мы сначала ему комплиментов наговорим, а потом за спиной гадостей. Совершенно спокойно.
А теперь внимание: наши гормоны и надпочечники не обманешь. Они не понимают: под замком мы гадости говорим или в лицо. И организм начинает вести себя с этим человеком как с чужим. И выдавать себя. Глазами, руками, интонацией.
А потом вдруг подруга отфрендила, коллега не хочет ходить вместе обедать, а «любимый» артист берет цветы с каменным лицом.
Мы ищем: кто разболтал. А это все мы сами: организм показал. Невербально. 70% сигналов мы получаем так.
У родителей моих ровесников мода была: относиться к детям объективно. Не защищать, не утешать, а критиковать. Нам говорили «Наказание — это любовь. Если я тебе не укажу на твои недостатки, то кто укажет».
Многие из наших мам-пап через себя переступали, чтобы соответствовать этой моде, а некоторым и стараться не надо было. Они своих детей не любили. Во мы теперь и полюбили про токсичные отношения писать.
Так вот. Унижение, сплетни, наказания — это не любовь. Это — разные формы насилия. А насильник свою жертву не любит, он через насилие свои самые грязные желания вымещает. Поэтому разговоры о любви и одновременные сплетни, тычки, воспитательные беседы, насмешки — это ложь. Даже в отношениях с животными, не то, чтобы с людьми. У меня у подруги была крыса. Она всем говорила, что любит ее. А один раз к ней пришли гости и стали смеяться: какая она толстая, какой у нее хвост голый. И она с ними смеялась. А на следующий день крыска умерла.
А надо-то было всего взять клетку, унести в другую комнату и сказать:
— Ребята, это наш зверь и мы его любим.
У нашего организма нет функции «понять и простить». Как пишет Анна Валентиновна Кирьянова ( почитайте её, кстати ) «надпочечникам это не объяснишь». Человек, которого обижают чувствует себя так же, как будто его избили. А мы потом еще говорим:
— Ты должен нас простить. Ты же ( умный, добрый, верующий, мужчина, старше, богаче и т д).
То есть сначала кусок жизни отнимаем тем, что обидели, а потом еще тем, что заставляем общаться, как ни в чем не бывало.
Уж если такое случилось, извинитесь за себя. Не «ты должен», а «я ошибся, был не прав, не разобрался, погорячился, вспылил, плохо себя чувствовал…» А потом хотя бы три дня не требуйте от обиженного доказательств любви к вам и сладких пряников. Дайте его организму понять, что Вы хотя бы не опасны.
А теперь, тем, кто дочитал до конца, бонус. Полезный совет.
Если Вам предстоит встреча с человеком, от которого зависит что-то серьезное: собеседование на работе, вступительный экзамен в аспирантуру и пр, попробуйте о нем хотя бы три дня перед встречей спокойно думать. Без экзальтации, но хорошо. В правой окрестности нуля. Не рыщьте по группам, где его обсуждают, не собирайте сплетни, думайте, например, так:
— У меня будет принимать экзамен профессор Иванов, специалист по сибирскому барокко. Интересно было бы с ним поговорить.
Именно так я посоветовала думать одному человеку, поступающему в искусствоведческую аспирантуру. Человек был взрослый, перерыв между аспирантурой и вузом был большой, а вопросов 92. Вот и пришлось нам психотехниками заниматься. Он так и думал. А когда пришел на экзамен, профессор Иванов ему сказал:
— Евгений Михайлович, мне неудобно взрослого человека заставлять тащить билет. Давайте просто поговорим. Как Вы видите Вашу будущую работу
И он поступил.
Так что это работает.

 

Анна Сокольская

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *