Привезли в приёмный покой пьяного бича.

 

Привезли в приёмный покой пьяного бича. Запах- специфический! Пахнет одновременно и перегаром и чистым алкоголем, прелой мочёй и её свежатиной ( этот бич- мокрый до ушей), пахнет грязным потом и

Запах- специфический!
Пахнет одновременно и перегаром и чистым алкоголем, прелой мочёй и её свежатиной ( этот бич- мокрый до ушей), пахнет грязным потом и , почему-то, чуть -чуть машинным маслом.
К этому букету примешивается запах какой-то косметики. Пьют ведь они, мерзавцы, всякие стеклоочистители и дешёвые одеколоны.
Клиента этого привезли не к нам, нейрохирургам, а так- в божий свет, как в копеечку.
В направлении «скорой помощи» красуется: « Алкогольная интоксикация. Судорожный синдром. Отравление суррогатами алкоголя».
То-есть заниматься им должны токсикологи, неврологи, терапевты.
Но эти славные женщины, осмотрев больного, призвали к нему нашего дежуранта -нейрохирурга Костика.
«А исключи -ка- говорят, — у этого несчастного, черепно-мозговую травму! Вон у него на роже кровоподтёки различной степени спелости. Вот ещё ссадина, видимая под микроскопом, на не очень волосистой части головы, под сухой «корочкой». А самое главное: что-то он левой рукой и ногой двигать не хочет. От санитарок, его раздевавших, отбивался исключительно правыми конечностями, игнорируя левые и грязно сквернословя. Отчего это у него гемипарез, а»
Костик работает у нас без году неделю.
Красный диплом, вежливый и любознательный мальчонка, но в деле, пока ещё — ноль. Чуть — что- впадает в панику, потом — в сопор. Море знаний в неврологии и хирургии, но в ажиотаже всё забывает, теряет голову, руки трясутся.
Хорошие хирурги редко получаются из отличников. Все, кого я знаю, в прошлом, чаще всего- троечники, реже — хорошисты. Студенческие годы для таких, это время веселья, красивых девушек, хороших друзей и славных попоек.
Хирурги же из отличников, по моим многолетним наблюдениям, рано или поздно уходят на административные должности.
Костик стал с неврологами робко спорить, предлагая им исключить инсульт, эпилепсию, а терапевтам- заняться выведением больного из алкогольной интоксикации.
Но эти мастодонтные врачихи, закалённые многолетней экстренной службой до стальной твёрдости, асы спихотерапии и мастера в манипуляциях с диагнозами, упёрлись рогом и начертали в истории болезни бича, что данных за свою патологию они не находят и посему рекомендуют призвать к нему нейрохирурга.
И каждая их врачих начертала крупными буквами в своём заключении : «ЧМТ Острая внутричерепная гематома»
Умыли белы руки с мылом и убыли в свои терапевтические чертоги.

Костик призвал к бичу нашего нейроофтальмолога.
Генрих глянул в глубины выпученных глаз алкаша, и фыркая от резкого его амбре, сказал радостно:
— А ведь у него застой на глазном дне! Да и судороги не у пьяных бывают , а у абстинентов. Тащи — ка ты его на КТ!
А мужик песни поёт, на вязках бьётся, как ведьмак на шабаше, матерится, головой вертит и хватает правой рукой проходящий мимо мед. персонал женского пола за спец. одежду.
Сложно ему компьютерную томографию произвести!

Есть вопиющий диссонанс между европейским дизайном томографического отделения, космическим видом самого компьютера и пьяным и обсосанным бичём!
Ходят они там , томографисты, в мягких тапочках, разговаривают тихо, всегда на «вы» и через «не затруднит ли Вас» и тут- опа! — вкатывают с грохотом бича.
Грязь, вонь, мат, драка с больным для его же блага…
Сделали ему таки, как больной не возражал, томографию головного мозга.
Со снимками Костик пришёл в ординаторскую нейрохирургии. Поставили снимки на негатоскоп.
В голове больного, увы нам — огромная внутримозговая опухоль правого полушария головного мозга!
Положили алкаша к себе. Фиксировали, стали лечить и думать, когда и как его брать на операцию и стоит ли.
Коллективная мысль склонялась к биопсии и, по результатам гистологии — к химиотерапии и лучам.
Утром следующего дня алкаш протрезвел. Левосторонний гемипарез регрессировал.
Из больничного туалета, где он курил, настреляв неизвестно где, сигарет, санитарки уже гоняли его швабрами.
На обходе сидел на кровати прямо и требовал выписки.
Было очевидно, что из всех методов лечения первичным для него был экстренный опохмел.

Палатный врач, Липкин, сделал значительное лицо и сообщал больному, что у него имеется огромная опухоль головного мозга, которая, если не принять определённых мер, очень быстро его убьёт.
Больной аж заржал:
— Огромная, убьёт! Как же! Я это три года назад уже слышал. Нейрохирург из Москвы говорил мне: «Срочно оперироваться, а то через месяц дуба дашь!». Тот нейрохирург, говорят, умер, а я — живёхонек! Отпустите , доктор, вам же лучше будет! На хера я вам Взять с меня — нечего… Угостите только на дорожку спиртиком. Его у вас ведь- хоть залейся. Я то знаю.

 

И поведал нам больной, что как только ему поставили диагноз, так он сразу принялся пьянствовать.
— Пил я — говорит,- беспробудно. Денег у меня много было. Я ведь ценным специалистом был в одной солидной конторе. Но как только сказали нейрохирурги, что пиздец мне пришёл- на всё плюнул, купил ящик водки и стал её пить. Утром, как только глаза открою- стакан водяры хрясь- и всё похуй делается. Так и повелось: ящик кончится- покупаю новый и — вперёд!
С работы- уволили. Я даже трудовую книжку у них не забрал. На кой она мне!
Жена- ушла. Дети — хрен знает где… Да и хуй с ними. А потом, сами знаете как оно: деньги кончились. Стал всё продавать, менять на водку…. Квартиру трёхкомнотную обменял на однушку в хрущобе, доплату — пропил… У меня и снимки есть дома! Отпустите, я вам их привезу!
Дали мы ему спирту чуток, что бы утих. Нашли способ добыть эти снимки.
Глянули и оторопели: внутримозговая опухоль, по всем признакам- глиального ряда, несомненно — злокачественная, на снимках трёхгодичной давности была точно таких же размеров, что и на наших, вчерашних томограммах! Может быть даже- чуть больше.

Интересно, что это Химиотерапия алкоголем Или ошибаемся мы в природе этой опухоли
Ни на какие наши коврижки больной не соглашается и требует выписки.
Наши седативные и малые дозы спирта его не удовлетворяют: рвётся на волю.
Уверен, что мы ему врём, а если и не врём, то и хер с ним: прожил, говорит, три года и ещё столько же проживу, если не сдохну с перепоя или от судорог.
Такая перспектива больного совершенно не пугает.

Видимо, так и выпишем, не узнав того, что позволило этому человеку прожить столь долго с таким большим объёмом в головном мозге.

Павел Рудич

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *