Истории из жизни реальных людей
.. Батюшки мои, а нынче-то юбилей старта «Рабыни Изауры» в наших широтах! Тридцать лет, шутка ли. И перед глазами прямо поезд пронесся. Заставка и музыка, и слова, которые все напевали… такое «унгазунгарунгэ», и трогательное «мхатовское» самовыражение актеров дубляжа… И имена героев — Изаура, сеньор Леонсио, донна Малвина, донна… как бишь… не Эстер ли, которая опекунша, Роза, Женуария, Тобиас, командор Алмейда (которого жена называла именно Алмейдой, нет, ну у нас тоже о мужьях в третьем лице говорили «мой Иванов», но не в глаза же!)… если напрячься, наверное, даже еще смогу вспомнить. И обсуждение каждой вчерашней серии в школе. И как бабушки на лавочке скорбно качали головами со словами: «Жалко Тобика, хороший был парень!» — это когда бровастый возлюбленный Изауры Тобиас заживо сгорел (и все еще надеялись, что, может, выжил). И совершенно неожиданные цифры реального возраста актрисы (Луселия Сантуш, которую наши перевели как «Сантос», даже гуглить не пришлось, само всплыло!). И то, как мы с одноклассницей Викой потихоньку признались друг другу, что извечная врагиня Изауры Роза кажется нам очень красивой, и что мы позорно желаем ей счастья (до книг, превозносящих ролевую модель стервы, оставалось лет двадцать), и уж точно не ожидали мы, что однажды она назидательно отравится ядом и упадет с реально посеревшими красивейшими губами… елки, какая же у нее была походка, какой это был ходячий секс, и какой остроумно-пикантной музыкой сопровождалось каждое ее появление… И то, как девчонки в школе дразнили друг друга «Женуарией» — в честь толстой и обаятельной поварихи-рабыни. И то, как стремительно появился целый ворох чудовищных, но, увы, ужасно смешных анекдотов, так или иначе обыгрывавших бесконечную погоню беспринципного сеньора Леонсио за принципиальной Изаурой (зачастую они строились на реальной цитате, когда сеньор Леонсио плотоядно-мечтательно-зловеще говорил «Изззззаура», нюхая какой-нибудь оброненный девицей цветочек). И то, как всякая шестисоточная дача стала саркастически именоваться «фазендой». И то, как на редкость своевременно подсуетились и издали старенький и откровенно слабый роман — еще бы, тогда принято было с первоисточниками знакомиться, а на титрах четко говорилось, что «по роману Бернардо Гимараинса» (кто ж тогда, опять же, знал, что на самом деле он Бернарду Гимарайнш)… и все читали и передавали друг другу, в библиотеке реально очередь была, но весь аболиционистский пафос ушел в свисток, всех интересовало только «про любовь и страсть», борьбой угнетенных мы и так на политинформациях объедались каждый четверг перед первым уроком. И то, как невозможно было поверить, что этот гигантский пятнадцатисерийный (длиннее, чем «семнадцать мгновений»!!!) фильмище на самом деле насчитывает аж сто серий, такого же не бывает. И то, как же он скрасил ту хмурую осень — страстями, пальмами, непривычным форматом и наивным зрительским доверием, какого ни одному его последователю удостоиться уже не повезло. С ума сойти, прямо и вправду ностальгией ушибло!
Леся Орлова
