Истории из жизни реальных людей
Несколько лет назад — да что там — много лет назад в этот день на Кунцевском кладбище собирался народ. Пили, разговаривали, знакомились. Стояли до темноты, до отмерзших ног, никто не хотел уходить.
Приходит ли кто-нибудь теперь Не знаю, все умерли.
Для меня до сих пор люди делятся на две категории. Те, кто говорит, что «Москва-Петушки» ржачная книжка, и те, кто прочитав, плачет. Хотя, собственно, там есть и то, и другое.
К каждой звучащей в этих шедеврах фразе можно и стоит припадать, чтоб протрезветь и посмотреть на безумный мир ерофеевским чистым, ясным, ухмыляющимся и все понимающим взором. Так что он там, наверху, в ожидании очередной небесной электрички Москва-Петушки, может быть уверен, что ему так и не удалось отсюда далеко от’ехать, он среди нас и смеется и плачет вместе с нами.
«Мое завтра светло. Да. Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера»
«У моего народа — какие глаза! Они постоянно навыкате, но никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла — но зато какая мощь! (Какая духовная мощь!) Эти глаза не продадут. Ничего не продадут и ничего не купят. Что бы ни случилось с моей страной, во дни сомнений, во дни тягостных раздумий, в годину любых испытаний и бедствий — эти глаза не сморгнут. Им все божья роса…»
«О, если бы весь мир, если бы каждый в мире был бы, как я сейчас, тих и боязлив, и был бы так же ни в чем не уверен: ни в себе, ни в серьезности своего места под небом – как хорошо бы! Никаких энтузиастов, никаких подвигов, никакой одержимости! –всеобщее малодушие. … — да ведь это спасение от всех бед, это панацея, это предикат величайшего совершенства».
«Нет, эти двое украсть не могли. Один из них, правда, в телогрейке, а другой не спит, — значит, оба, в принципе, могли украсть. Но ведь один — то спит, а другой в коверкотовом пальто, — значит, ни тот, ни другой украсть не могли».
«А еще я люблю, когда поет Людмила Зыкина. Когда она поет — у меня все разрывается, даже вот только что купленные носки — и те разрываются. Даже рубаха под мышками — разрывается. И сопли текут, и слезы, и все о Родине, о расцветах наших неоглядных полей…»