Истории из жизни реальных людей
Из прошлой жизни. Написала женщина, которую я не видел примерно сорок пять лет.
Оказывается, ее дом неподалеку. Всего несколько шагов.
Я почему-то долго тянул – с визитом. Наверное, боялся увидеть лицо, которое время изменило до неузнаваемости.
Когда-то она училась в балетном училище. И мы, как говорили в то время, дружили. Я только-только поступил на первый курс института. А она уже заканчивала учебу.
Помню ее гладкую прическу, которую носят балерины. Ее тоненькую воздушную фигуру. Мне казалось, что она из сказочного мира. Старшекурсники балетного училища выходили в массовках на сцену театра оперы и балета. Когда солисты танцевали, студенты и студентки стояли неподвижным фоном, не двигаясь. В том числе и она.
Мне – выходцу из простой рабочей семьи – мир театра казался возвышенным, прекрасным, куда меня не пустят. И я смотрел на нее, как на волшебную фею.
Мы с ней гуляли вечерами. Я рассказывал взахлёб о своих литературных кумирах. А она слушала с тихой улыбкой. И иногда плавно поднимала руку, описывала круг, имитируя танец.
Помню день, радостный и печальный одновременно. Меня зачислили на первый курс. Приехал домой, не веря своему счастью. А мама подала мне конверт, что пришел по почте. Там записка, написанная красивым ровным женским почерком. От нее. Она грустно сообщала, что никогда не станет балериной. Потому что нет таланта. Что выходит замуж за положительного человека, старше ее лет на десять. И уезжает с ним в один из областных небольших городков. Будет жить семейной жизнью и вести кружок бальных танцев.
А еще приписала, что я только на первом курсе. И у меня впереди длинная дорога в поисках себя.
Это была первая любовь. Была и прошла. Эту записку я долго хранил. Не знаю, зачем.
После я узнал, что она жила, как говорится, обеспеченной жизнью. Это конец семидесятых – начало восьмидесятых годов. Затем, когда страна разрушилась, муж ее за что-то попал в заключение. Отсидел лет восемь. Вышел больным старым человеком.
А она учила танцевать там – в небольшом провинциальном городке. Видимо, нахлебалась вдоволь разного несчастья.
Годы летели. И вот я на пенсии. Круг общения резко сократился. Наверное, так бывает со всеми. Рядом несколько любимых, очень дорогих лиц.
Про нее – я забыл. Вспоминал иногда. И она – первая любовь – оставалась в памяти легким облачком.
И вот снова записка. От нее. Увидела меня в Дзене. И написала, что живет почти рядом: так получилось. Что она больна. И знает о том, что осталось недолго. Предложила увидеться.
Не знаю, почему тянул Может, потому, что любая встреча с давно ушедшим прошлым всегда грустна. И мне, наверное, не хотелось видеть лицо, которое изменило время.
В один из дней решился. Пошел. Поднялся по лестнице. Позвонил. Дверь открыл огромный сильный мужчина. Он сказал, что его мать умерла. И пригласил меня в квартиру.
Какие-то люди клали в большие черные полиэтиленовые пакеты вещи. Ее вещи. Чтобы выбросить. Сгребали все: одежду, обувь, какие-то альбомы, шкатулки и коробочки. Мужчина перехватил мой взгляд. Спросил, не желаю ли что-нибудь взять на память
Я отказался. Потому что в памяти нет ничего. Кроме легкого облачка.
Ее жизнь, как ушедшую эпоху, запихивали в мешки. Чтобы выбросить. И той, которая все это носила, брала в руки, уже ничего не жалко. Потому что жизнь закончилась. Ее жизнь. А тряпки, альбомы и коробочки — прах. И ничего более.
И в этом заключена суровая правда. Правда, от которой не уйдешь. Правда, от которой не уйти.
Вещи, одежда, альбомы и коробочки. В сущности своей – что это такое Это ничто. Абсолютное ничто.
Нужно человеку говорить, пока он живет, повторять с назойливостью. И не стесняться этой назойливости. Говорить человеку, что мы его любим. Очень-очень любим. Уходя, обнимать и целовать его. И снова говорить, как мы его любим. Не важно, кто этот человек: мама, сестра, племянница, родной или названый брат, дочь или внучка. Не важно.
Важно другое – то, что мы любим. Любим и любим. И нужно говорить об этом с назойливостью. Обнимать и целовать, пока мы живы. Пока есть возможность.
А коробочки, одежда, альбомы и шкатулочки – прах.
Георгий Жаркой