Нашёл в фейсбуке канал, называется “Лиса Алиса».

 

Нашёл в фейсбуке канал, называется “Лиса Алиса». Там живет у человека в большом хозяйстве лиса. Она маленькой к нему попала, он ее воспитал, вырастил, приручил, вот она теперь и живет у него.

Там живет у человека в большом хозяйстве лиса. Она маленькой к нему попала, он ее воспитал, вырастил, приручил, вот она теперь и живет у него. Бегает по двору, просится на кухню, ворчит. Растолстела.

«Давай я тебя поглажу, — говорит он. — Только не кусайся». Но она не сразу даётся.
Но корм берет с руки. Аккуратно, как собака.
Там, кстати, и две собаки есть. Один пёс пегий, другой белый.
Они стоят, такие грустные, как неудачники-клоуны, смотрят, как хозяин чешет лисе пузо. (Ну если уговорит.) А она как прима-балерина, циркачка, акробатка, звезда.

И такая в этом есть трогательность: две большие собаки терпят соседство лесного зверя, немного его побаиваются (лиса иногда их гоняет); наверное, даже по-своему любят ее.

«Ну сидеть, сидеть, Алиса!» — говорит хозяин дома и участка, а она ни в какую.
«Посмотри, как Макс меня слушается! Макс, сидеть!» — и белый садится.

«Ну а ты»

Ну а она ни в какую.

Отбежит, ляжет на осеннюю землю, покувыркается, а садиться не хочет.

 

«Ну это же так просто», — написано на морде у белого пса. «Просто сядь».

Но в том-то и дело, что когда ты просто садишься, по первому слову, ты никому не интересна. А вот когда за тобой побегают, поупрашивают, и ты наконец сядешь (хотя не факт, что по приказу: может ты просто устала), вот уже и радость.

И так мне этих собак жалко: они любят, они добрые, они садятся, но никто их специально не снимает. Так, актёры второго плана, короли эпизода.

И горит рыжая шубка на жёлтых листьях, и опять идёт гонка по всему участку. А потом человек говорит: «Ну если не хочешь играть со мной, тогда я ухожу». И поворачивается и делает вид, что уходит.

И тогда лиса бежит за ним, и становится понятным, что и тут нет никакой свободы, что она тоже актриса второго плана, потому что мы в любви все актёры второго плана. Что она любит его, а любовь такая: сколько бы ты ни убегал, а все равно повернёшь, прибежишь обратно. Чтоб хотя бы посмотреть, не чешут ли там кому-то другому пузо, вместо тебя.
Или даже если убежишь через случайно незапертую калитку или подкопав забор, то все равно вернёшься. Как дура.

И сядешь по приказу, и еду из руки возьмёшь, причём аккуратно, чтобы зубами не задеть, не поранить, потому что грех это — цапнуть руку, тебе дающую, потому что не по-человечьи это, не по собачьи, не по-лисьи, потому что нельзя.
Хотя иногда и очень хочется.

Дмитрий Воденников

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *