О пересыпьском утре моего детства

 

О пересыпьском утре моего детства Я ещё застал то время, когда к нам, в пересыпьский дворик, на тачке, переделанной из детской коляски, пережившей не одно поколение малышей, рано утром завозился

Я ещё застал то время, когда к нам, в пересыпьский дворик, на тачке, переделанной из детской коляски, пережившей не одно поколение малышей, рано утром завозился большой бидон с домашним пересыпьским молоком, которое тут же разливалось в маленькие, и разносилось по домам.
— Тома, и чем вы кормите вашу Симу, шо в неё такой милх
— Вчера она ела арбузные корки…
— Что вы говорите…
Тут же молоко нюхается, в ожидании ощутить запах арбуза. И, кто-то даже его ощущает.
А, Тома, получив свой гешефт, впивается ладонями в ручку коляски, и продолжает свой утренний торговый променад вдоль улицы, покачивая своими пышными бёдрами, словно рыбацкий баркас на волнах, доставляя нескрываемое удовольствие мужской части улицы.
Итак, она уже разбудила двор, и он начинает гудеть маленьким пчелиным уликом за жизнь.
Дальше разговор переходит в качественное обсуждение продукта покупателями.
— Валя, вы вчера мерили жирность после отстоя
— Да.
— И
— Два пальца. Я сняла верх на сливки.
— Вы мудрая женщина.
— Вус
— Изя, не путайся под ногами. Лучше ходи, и поройся в сарае.
— И, что я должен там найти
— Свою память… Вы на него посмотрите, он каждый раз забывает мне сдачи с хлеба, но помнит за революцию, как вчера…
— Софа, у меня нюх, что это не возрастное. ..
— Мадам Малюкевич, я вас умоляю…
— Софа, верьте мне. Я столько лет общаюсь с врачами, что знаю за болезни практически всё. Они же под видом склероза делают себе заначку на чёрный день. Вы представляете, каждый день по пару копеек И так из года в год, пока мы их терпим. Это же не склероз…
— А, что
— Это — бизнес.
— Изя, если мадам Малюкевич таки права, то чёрный день у тебя уже наступил. Ты слышишь, или ты теперь упорно делаешь на лице глухонемого
— Таня, ваш мэнэр то же имеет себе это счастье
— Что вы, он не такой…
— Об этом вы мне скажете через немного лет, и пусть я ошибусь, что бы вам было счастье.
В это время в калитку протискивается дядя Фима, с точилом за спиной.
И, из домов уже сносятся ножи, ножницы, топорики и даже коса.
— Лёня, что вы ей делаете
— Храню…
— Тогда зачем вам её точить
— А, вдруг завтра нам дадут землю
— Лёня, вы с ней на кладбище всё равно не развернётесь…
— Фимочка, эти ножницы ещё моего деда. Сделайте им на лезвия красоту, что бы я таки мог ими делать на голову благородный херстей .
— Толя, вы же давно не имеете на себе волос.
— А, помечтать
Всю эту музыку утра завершает звонкий колокольчик мусорной машины.
И, из домов уже выносятся вёдра с недоеденным и переношенным…
— Софа, ты опять хочешь выкинуть мои сандали
— А, что
— Меня пугает твоя расточительность.
— От них же осталась одна подошва…
— Вот видишь, что-то всё таки осталось…
— Мадам Малюкевич, вы что решили делать себе фигуру
— Кто вам на это намекнул
— Я это вижу по вашему ведру.
— Миша, идите с ведром, машина собирается на отъезд.
— У нас сегодня пусто…
— Вы стали на что-то копить
— Коленька, не делайте отъезд, я вам сейчас принесу пару старых рубашек. Они протёрлись под мышками, но со спины, как новые. Может кому-то надо
Наконец Колина машина трогается, и его колокольчик уже звенит у входа в следующий двор…
А, солнце за это время уже поднялось к обеду, и из дверей и кухонных окон маняще запахло зелёным борщом, жаренной камбалой, и варёной картошкой…
— Володенька, иди кушать…
И я бегу, ступая босыми ногами по тёплому, потресканному асфальту моего пересыпьского дворика, шмыгая носом, и пряча за спину вымазанные углём руки, ещё не понимая, что когда-то я буду это вспоминать с такой теплотой и любовью.
И, даже напишу об этом.
Пока ещё на мою память не наступил склероз…

 

Владимир Михейшин

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *