‘Бульк!’

Было это года три назад. Дача наша находится в подмосковье, 40 км от столицы. Места очень красивые, но сложного рельефа — холмы, поля, леса, и… ух, болота и маленькие болотца, потом снова холмы… и так далее. Вот через одно такое болотце пробегала (и сейчас пробегает) тропинка от нашего дачного посёлка до ближайшей деревеньки с продуктовым магазином. Ходим по этой тропинке часто, да и тропинка уже давно в приличную такую дорожку утопталась. Слева и справа от дорожки как раз то самое болотце — достаточно глубокое с негустыми камышами и соответствующими болоту травами — мхи на редких кочках, густая ряска и прочее (по вечерам в начале лета лягушки орут — заслушаться можно).

В этот день в магазин отправились мы с сыном, на тот момент ему 15 лет было. Идем, болтаем — весело так. Правда, приспичило нас в самое пекло идти, жаркий день, часа три дня. Вдалеке трасса виднеется, машинки мелькают; птички поют, всё жужжит и на солнышке переливается. Местность там просматривается хорошо и не заметить заранее что-то или кого-то просто невозможно.
Во время разговора мы с сыном смотрим друг на друга, потом слышим характерный звук чавкающей воды справа и чуть впереди, поворачиваемся на нашу дорожку и видим следующее: метрах в пяти от нас, через дорожку, прямо перед нами (удивило, откуда взялся, как из-под земли) идет очень странного вида человек — на вид дед, голова седая, подстрижен под ‘горшок’. Поразила его одежда — настоящий овчиный тулуп, очень поношенного вида, подвязан верёвкой.

Сразу мысль: ‘Жарища такая, бедный дед, бомж, наверное’. Взгляд мой переключился на обувь деда. Здесь меня ждала вторая волна удивления (сына, как выяснилось позже, тоже) — на ногах было что-то несуразное с веревками, не лапти или онучи, а что-то сродни опоркам. Мы с сыном, не веря в чудеса, еще пытались найти виду этого человека какое-то объяснение в своих удивленных головах. При этом все продолжали движение — мы прямо по дороге, дед, пересекая нам путь. Описание долгое, но происходило все достаточно быстро. Так вот, я при этом успела еще разглядеть, чем были перевязаны волосы деда — верёвочкой, как очельем. Мы поравнялись с ним, за это время дорогу нам колоритный дед уже перешел, сын оказался на два шага впереди меня, дедуля — по мою левую руку. Проходя так плотно мимо, я с великим любопытством смотрела ему в лицо. А при ближайшем рассмотрении оказалось, что лицо гладенькое, загорелое, щечки круглые; глаза хитрющие, но строгие. Взглядом мы всё же встретились. Глаза светло-серые, из-под челки седой. Уф. Так он смотрел, как на детей неразумных. Жара, а на лице у него ни капли пота. В общем, рассмотрела я его — ближе некуда. Тогда еще мыслей чудесных не возникло никаких, недоумение только.

Расходимся, я отворачиваюсь… Вдруг у меня за спиной ‘Бульк! Квачл’. Сильно так, как нырнул кто. Поворачиваемся мы с сыном — нет деда! Секунда, нет деда! Одна мысль на тот момент: ‘Блин, жалко дедулю, не знает, что болотце-то глубокое, в лесок, наверное, хотел ‘срезать’ (там за болотцем — ельник), старый дурак!’ Стыдно, конечно, но именно так оно и подумалось. Я давай сыну орать: ‘Женька, дед утоп, давай доставать скорее!’ Два прыжка к месту ‘булька’. Стоим, пялимся в это болото, на это место — ничего, вообще ничего. Тишина. Даже пузырей нет. Постояли немного, как дураки, а потом пошли дальше — в магазин за хлебушком. Долго мы еще всё это переваривали и обсуждали. Была бы я одна, не поверил бы никто. А тут во как, мы с сыном друг дружке свидетели получаемся. Поняли мы так, что лешак это был или местный Хозяюшко. Природу мы любим сильно, уважаем, может, поэтому и показался без опаски, кто ж нам поверит, сердешным

Источник