Истории из жизни реальных людей
– А вот я бы так не сказала и так низко не поступила. И ни за что бы не обула подобные старушечьи туфли. И не согласилась бы жить с таким уродом, переезжая с ним в Тьмутаракань.
Помню лежала как-то в больнице и никак не выздоравливала. Температура была стабильно высокая. Но, все равно, каждое утро вскакивала, пудрила лицо и летела по ступенькам с пятого этажа.
Санитарка, толкающая перед собой тележку с больничной бурдой, хваталась за сердце: «Сумасшедшая! На тебе же живого места нет», но я придерживаясь другого мнения, кормила госпитальных собак и собирала семена сальвии, в изобилии растущей в больничном дворе.
А соседка по палате после ерундовой операции стонала с утра и до вечера, и ждала мужа, чтобы тот покормил с ложки и помог надеть трусы.
Я её осуждала. Смеялась и ничего не хотела знать о низком болевом пороге.
Мой друг лет десять не общался с мамой.
Не приезжал, не звонил, не писал записок своими смешными буквами-букашками. Многие его осуждали: «Как ты можешь! Это же мать! Потом будешь локти кусать».
Только я помню, как она его лупила деревянной скалкой по голове за любую провинность. И как ему периодически накладывали швы, а он, охотно объяснял, будто попка обвалилась, или упал в канализационный люк. Падал он в него раз десять.
В семнадцать лет впервые остановил её замахнувшуюся безжалостную руку, и она страшно закричала: «Ты мне больше не сын».
Он уехал в чем был, а потом не раз снисходительно слушал, как девушки в семье знавшие заботу, любовь и сострадание, пели ему о сыновнем долге и милосердии.
Однажды к нам пришли гости. Скромные интеллигентные люди с мальчиком лет семи.
Ребенок сидел тихо, прикрыв руками счесанные об асфальт коленки, и вяло ковырялся в котлете и картофельном пюре.
А когда заварили чай и поставили вазочку с конфетами, подпрыгнул, словно каучуковый мяч, и стал набивать «Красным маком» свои карманы.
Я раздавила его взглядом, чисто таракана, а его мама смущенно наклонилась к моей:
– Не могу отучить от этой жлобской привычки. Все запасается. Дома у нас не бывает шоколадных конфет и никогда не будет. Тут хоть бы на гречку и постное масло хватило. И поправила складку на дорогом платье, чтобы не смялось.
Мы не можем почувствовать чужую зубную боль, прожить соседское детство.
Понять китайца, считающего оскорблением, если носик заварочного чайника пялится в его грудь, и англичанина, возмущающегося в цирюльне, потому что, провод электромашинки коснулся его холеной северной щеки.
Кому-то постоянно жарко, а кому-то холодно.
Кто-то любит кататься на чертовом колесе, а кто — то уже не может пошевелится на высоте три метра.
Одни читают детективы, а другие «Дао дэ цзин».
Нет нужды перечислять множество противоречивых примеров.
У нас есть только собственный опыт, собственное мироощущение и личная, зачастую зауженная точка зрения.
И было бы благороднее, оставлять её все-таки при себе.
Ирина Говоруха