СТРЕЛОК

Мой папа — стрелок.
Не Ворошиловский, конечно, но тем не менее…
Вечно на передовой. Всегда на страже. И жизнь его — кровавая борьба!
Нет, его не обучали в спец-войсках, он самоучка. Непримирим, принципиален, скор на расправу.
Собственными руками, на моих глазах, раз сто расстреливал горячо любимого мной дедушку Ленина.
Маркса с Энгельсом я ему ещё мог простить. Но Ленина!
Хорошо — он вечно живой. Иначе, что б мы делали с трупом!

Будучи пламенным пионером с чистыми руками и горячим сердцем, я отчаянно мучался комплексом Павлика Морозова. С одной стороны, мне до слёз было жаль доброго Ильича. С другой — у меня не было такого холодного лба, как у Дзержинского.
И поэтому, когда папа садился перед телевизором, включал трансляцию, и начинал методично истреблять членов политбюро, я лишь беспомощно прятал лицо в ладошки.
— Открой глаза! кричал мне отец. — Врагов нужно знать в лицо! и нервно подёргивал курок. После чего телевизор невозможно было смотреть.
Кровь из президиума ручьём стекала в партер. Мозги членов забрызгивали развивающиеся стяги.
Любой съезд неминуемо превращался в бойню!

Впрочем, папа, с не меньшим энтузиазмом истреблял и мирных граждан — сантехников, продавцов, кочегаров. За его многолетнюю карьеру, возмездие настигло сотни бюрократов и делопроизводителей.
В любом учреждении, он давал сперва предупредительную очередь поверх голов, и лишь затем оглашал требования.
Отговорок не выслушивал, бил навскидку от бедра. Бил, и, как правило, добивался.
А как иначе Когда кругом враги, сволочи и подонки. Причём во всех ипостасях!

К примеру, стоило ему сесть за руль, как на него тут же нападал парнокопытный скот.
За рулём встречных автомобилей оказывались бараны. Дорогу переходили коровы. На велосипедах разъезжали козлы! И все они, словно по команде, поддавшись суицидальному порыву, устремлялись на отца.
Вот он и ездил с одной рукой на клаксоне, со второй — на гашетке.
Вот и мчал, отстреливаясь и пробивая себе путь среди мычащего стада.

И хоть годы шли, менялся строй и страны, но папа всегда оставался верен себе. Ибо так уж устроена жизнь — место одного негодяя непременно занимает другой.

Помню, когда схоронили Арафата, мы думали, что папа не оправится. Палестинцы так не горевали, как он! Это же была его любимая мишень.
Но, слава богу, появился Ахмениджад. За ним — Обама. А там уж подоспели и Евросоюз, с Радой, Думой и Кнесетом.
Так что — работы у папы и сейчас хоть отбавляй.
Главное, чтобы оставались силы.

© Эдуард Резник

Источник