Истории из жизни реальных людей
Как бы я ни пытался мимикрировать под аристократию, прикрываясь прабабушкой-дворянкой, широкополые пролетарские труселя из-под фрака никуда не денешь. Не то, чтобы они торчали полами из-под фалд, но я-то про них знаю, и этого вполне достаточно.
Тот факт, что я не монтируюсь с миром трех вилок справа от тарелки и трех ножей слева (или наоборот), доказывает одна короткая история.
Как-то раз я попал в очень богатый загородный дом. И не в качестве чернорабочего, как ни странно, а в качестве гостя. Богатство в современном мире — понятие настолько условное, что требует уточнений. В самом деле, для кого-то и бентли жигули. Так вот, упомянутый мною дом был, и вправду, очень богатым. Достаточно сказать, что там не просто читали «Forbes», но и вычитывали в нем про себя.
В усадьбе планировались двухдневные торжества. Гости съезжались накануне, с ночевкой. «С ночевкой» — это из моего, пролетарского лексикона, я не знаю, как правильно обозначить двухдневный аристократический запой. Меня, в числе прочих, поселили в домике для гостей. Одном из. Т.е. там было несколько таких домиков. Как это вместить простому человеку, непонятно, никакие аналогии не помогают. Допустим, у меня на даче тоже имеется домик для гостей, такой деревянный, на одного человека, но туда гости ходят со вполне определенной и даже немного низменной целью.
Переночевав, наутро я отправился в ванную, где все и случилось. Я решил принять душ: это был минимум из того, что я мог сделать для своих высоких аристократических знакомых. Некоторое время я стоял в нерешительности, соображая, можно ли поливать водой плитку с картиной Никаса Сафронова (там было сбоку подписано). Но в итоге осмелился.
Я потянулся за гелем для душа. На угловой полочке из красного дерева стояло пятнадцать флакончиков.
«Малайзийская карамбола» — было написано на первом. «Бурбонская ваниль» — на втором. «Зеленый лимон Мексики» — на третьем. Мне вдруг стало страшно. Я судорожно припоминал, растут ли в Мексике зеленые лимоны и нет ли тут какой-нибудь подставы. Эта проблематика восходила к школьной программе по географии, а я ничего не мог оттуда реанимировать. Вот дурацкая школа, вечно учит нас не тому, что может потом реально пригодиться в жизни.
У меня были нехорошие предчувствия, что ни малайзийскую карамболу, ни бурбонскую ваниль мой пролетарский эпидермис, скорее всего, не сдюжит. Поэтому я сделал выбор в пользу третьего флакона, ведь мексиканские лимоны, хоть и подозрительные, но это все-таки старые добрые лимоны, come on. Однако, третий флакон не хотел сдавался без боя: «без парабенов» — выдал он внизу этикетки.
Я не знал, хорошо ли мне будет без парабенов или лучше все же с ними. Интуиция подсказывала воздержаться от парабенов, уж слишком они были похожи на «парабеллум».
Я собрался с мыслями и обратил внимание на четырнадцатый флакон, который выглядел аскетично. Я пригляделся. Это было дегтярное мыло из березы. Я на секунду представил, как несколько нетрезвых деревенских мужиков выжимают в изящный флакон березу, и меня передернуло. Но «дегтярное мыло» звучало хотя бы понятно и чем-то спасительно буднично. Я взял бутылочку с дегтярным мылом в руки и тут же вернул ее обратно, с излишней даже экспрессией, так что флакон повалил соседние. Внизу этикетки (вон он, пресловутый дьявол в деталях, обязательно досчитывайте этикетки до конца) оговаривалось: «без отдушек». Я посмотрел на карамболу с ванилью: ага, значит, эти двое точно с отдушками, аспиды, меня не проведешь!
Я выключил душ, по факту помыв только Никаса Сафронова, но не себя. Огромное зеркало зачем-то в пол (ну, как зачем, предполагается, что тут будут мыться только гости уровня небожитель и выше) с нехорошей ухмылкой Мойдодыра намекало, что я все еще чумаз. И тут под ванной в бесславном сумраке я разглядел некий архаический тазик. Я осторожно извлек его на свет. В тазике рядом с «доместосом» и какой-то безродной тряпкой лежало мыло. Коричневое, хозяйственное, знакомое с детства, то самое, которым можно было оттереть ржавчину с «Москвича 412».
Ликуя и победно урча, я забрался обратно в ванну и начал щедро мылиться этим хозяйственным мылом, распространяя вокруг заповедные запахи детства. Все пятнадцать флаконов за моей спиной в ужасе сгрудились в кучку и громко шушукались.
Я не сомневался, что в хозяйственном мыле, бурнопенящимся под моими пальцами, было просто до фига парабенов и особенно отдушек, но это мои родные парабены и знакомые до слез отдушки, черт возьми, думал я про себя, наяривая по периметру.
А еще я подумал, что было бы неплохо посыпать голову «доместосом» для верности. Ведь, в отличие от гелей, батарея с шампунями на соседней стойке уходила за горизонт явно дальше пятнадцатого флакона.
Но не стал, из уважения к бурбонской ванили.
Олег Батлук