Истории из жизни реальных людей
— Здравствуйте, я Петя и я романтик! – прозвучало безучастно и почти безысходно.
— И как ты с этим борешься – куратор в видавшей виды замшевой курточке прижал очки к переносице и строго посмотрел на Петю.
— Вот уже неделю я не идеализирую мир и осваиваю прагматизм. Теперь я не так возвышенно отношусь к людям и разочаровываюсь. Вот, например, вчера в метро наступили на ногу. Знаете, что я сделал – отстранено проговорил оратор и опустил глаза в пол.
— Извинился! – хором спросили присутствующие.
— Нетушки! Я сказал: «Куда прешься, урод Тебе ноги местами попутали» и толкнул плечом. В этот раз я не отнесся с пониманием к толкнувшему и не проявил снисхождение.
— Правильно! – похвалил куратор. – А каким ты был до того, как пришел сюда
— Вечно одухотворенный, испытывающий высокие чувства юнец, — вымученно отозвался Петя и хмыкнул, — жил иллюзией, что человечество одумается, изменится. Полагал, будто люди злые оттого что не видели добра, а их раздражение – результат отчаяния и неверия. Когда я пришел сюда, мои глаза раскрылись…Я не хочу больше так, не хочу, — Петя скривился, едва сдерживая слезы. – Человечество давно обречено. Не верю, что добро возвращается, а зло преумножается – это придумали лжецы, чтобы уменьшить уровень преступности! А если зло неотвратимо, зачем себя сдерживать и стараться Так то!
— Давайте поаплодируем Пете, он мужественно борется с проблемой и сделал большой шаг к излечению.
Куратор оживленно хлопнул в ладоши и «проблемные» личности разразились восторженными овациями.
— Федор, твоя очередь.
С места подхватился долговязый парень в аккуратно выглаженной рубашке и клетчатом жилете.
— Я – Федор. Раньше я был неисправимым романтиком и жил грезами о самореализации. Родители заставили учиться на экономиста, хотя я мечтал стать музыкантом. Я думал, что работать по специальности, пусть и престижной – удел слабаков и всем нутром ненавидел костюмы, а анализ бюджета движения денежных средств вызывал тошноту. Экономическая профессия для меня – это как играть чужую роль, пусть и в голливудском блокбастере…
Федя дрожащими пальцами расстегнул тугую пуговицу на рубашке и продолжил.
— От музыки я не хотел денег или какой-то славы, я играл в городской рок-группе и даже пару раз победил на фестивалях. Ох, это обманчивое счастье, слепота и глупость. В клубе мне объяснили – нужно быть проще, приземленнее, отречься от якоря в виде мечты. И я устроился в фирму экономистом.
— Как ощущения, Федор – нетерпеливо спросил куратор.
— Отвратительные, надо сказать, — парень опустил голову и вздохнул, — но я терплю. Уже месяц терплю. Вся эта романтика только мешала, она бунтовала против серых будней и копошения в рое социума. Теперь я не выделяюсь: ненавижу работу, жду выходных и надеюсь заболеть, чтобы не посещать офис в понедельник. И вот знаете, я доволен результатом. У меня появилась девушка, я её не люблю, но состою в отношениях, потому что так делают все.
— А музыка, гхм – откашлявшись поинтересовался куратор. – Что с музыкой
— Я её забросил, потому что она отвлекает от серьезных занятий. Вместо бездумного бренчания на гитаре, как говорят мои родители, я смотрю политические ток-шоу, и мне есть о чем поговорить с коллегами на перерыве. Я их тоже ненавижу, потому что они не отличат Джима Моррисона от Фредди Меркюри. Вряд ли «старый» я стал общаться с подобными угрюмыми личностями, но «новому» мне они по нраву.
— Да, все люди – моральные уроды! – поддакнул Петя.
— Дорогие романтики, вы убедились сами — наша система реабилитации работает и способствует выздоровлению одинаково как и социализации. А теперь послушаем самую юную участницу.
Спиной к двери сидела необычайной красоты девушка: миниатюрная, но не тощая, с большими голубыми глазами и длинными выбеленными волосами, слегка попаленными краской. На её молодом свежем лице красовался вульгарный макияж, но даже он, как не старался, не мог убить миловидность.
— Меня зовут София. В детстве я мечтала выйти замуж и стать хорошей женой, завести детей и воспитывать их, прививая высокие моральные ценности. Всю жизнь я верила в любовь так сильно, что порою, забывала дышать, — её большие глаза расширяются, и в них читается восторженность, смешанная с нотками грусти по утраченному. — Штампы из мелодрам смешили, хотелось свою историю, волшебную и трогательную. Я верила в счастье и шла к нему, пусть по раскаленным углям да битому стеклу. И столько этой нерастраченной нежности скопилось, столько слов, что ими можно исписать потолок Сикстинской капеллы. Меня обманывали и мною пользовались, — голос предательски дрогнул, и слеза скатилась по щеке, размывая дешевый тональный крем.
— Что же мужчинам не нравилось в этом сплошном очаровании – куратор снял очки и окинул взглядом окружающих. – Скажите всем, София, у нас нет тайн.
— Я была слишком…романтичная. Они говорили, что меня не хочется завоевывать. Да, поначалу мужчины утверждали, будто искали меня всю жизнь, вот такую светлую и заботливую, добрую и влюбленную. Потом…бросали…а я плакала и плакала.
— То есть, все это происходило, потому что вы свято верили в вечную любовь и отдавались ей до последнего
— Да, — прохрипела София. – Черт возьми, да! Никто не хочет искренней настоящей любви, в которой не нужно притворяться и прятаться…
— Как ваша жизнь сложилась теперь
— Я отреклась от губительной романтики, не ищу идеальных взаимоотношений. Здесь мне объяснили: красота и молодость не должны пропадать зря, а должны служить делу. У меня роман с женатым состоятельным мужчиной. Меня раздражают его прикосновения и комплименты. Я постоянно хнычу и прошу украшения или новый телефон.
— То есть, вы позволяете себя любить, правильно я вас понимаю
— Всё верно. Я отреклась от чувств и перестала быть несчастной. Теперь я нахожу утешение в дорогих кольцах и меховых шубках, в новеньком автомобиле и спа-салоне. Порою, мне отвратительно, глядя в зеркало. Мечты о семье с детишками и любящим мужем накрывают волной сантиментов, однако я смирилась. Спасибо…
София рухнула на стул, истошно зарыдав.
— Пожалуй, на сегодня всё. Вы большие молодцы, осознаете проблему и ее масштабы, боретесь изо всех сил, искореняя накипь ненужной романтики. Еще немного и мысли вернутся к фабрично-заводским настройкам, тогда сможете посмотреть на мир незамыленным глазом, отречься от исповедания ценностей и возвышенного служения человеку. Наша программа реабилитации построена так, что через каких-то полгода логика сердца полностью отключится, наступит период обывательского материализма. Вы почувствуете облегчение и свободу. А теперь погибните здесь и возродитесь новыми личностями!
И сколько их здесь погибло: решительных Джордано Бруно, готовых до последнего вздоха защищать идею, мечтательных изобретателей Да Винчи, с завистью смотрящих на полет птицы. Пылких Байронов и прозорливых Лермонтовых. Идущих к мечте Стивов Джобсов, мятежных Че Гевар и матерей, способных вырастить народных героев…
Жаль, после реабилитации обществом, добитые романтики уже не способны, преодолев гравитацию, взмыть выше неба к мечте…
©Bсе еще конченый романтик