Истории из жизни реальных людей
Тот же новый год. Тинкер, сука, бэлс.
Собрались-поели-выпили, потом опять поели, выпили-выпили-выпили. В перерывах — бег в мешках, мордобой, для тех, кто хорошо кушал кашу — нетехничный секс по углам.
Но то у людей нормальных, твердо стоящих
на двух-четырех костях.
У меня сценарий другой. Другой, но стабильно — один.
Вот заходишь ты в дом, где почти готовы к шабашу, бессмысленному и беспощадному.
В теплой, само собой, компании, семейно-дружественной.
А там уже все собрались, я-то, как обычно, опоздала и чуть не проебала все полимеры — первый тост.
Люди такие хором:
— О, Полина! — и за спину мне смотрят. Нет ли за ней хвоста. Не рудиментарного, ах если бы. Не привела ли я с собой вдруг мужичка, или даже Жениха. Ведь я же «одинокая Полечка, которой все не везёт».
И глядят то так внимательно, аж тотализатор у них пучит. Но опять осечка. Так и знали, так и знали.
Ну ничо-ничо.
У самих лица при этом, как у пингвинов Мадагаскара — осмысленные до невозможности. Медленно ряды свои родственно-дружественные раздвигают. А там — Та-дам!
Среди табуреток и подушек для дивана, аккурат между оливьешечкой и початой мандаринкой притаился очередной Толя-Коля-Ипполит Андреевич.
В миру — нормальный среднестатистический мужик, а сейчас — жертвенная овца на заклание, такая же, как и я. Нас здесь две овцы.
Тут эти пингвины в унисон :
— Поля, Толя-Коля-Ипполит Андреевич, знакомьтесь, — и лыбятся усердно-сердечно, как будто мы прям щас начнем перед ними их же род продлевать.
Аккуратненько нас с мужчиной рядом усаживают, с левого и правого фланга блокируют наиболее мощными гостями. Тылы прикрывает тяжёлая артиллерия — чья-нибудь мать.
Чтоб, значится, мы от своего счастья сразу не сбежали.
— Ой, — говорят они, — Так удачно вышло. Толя-Коля-Ипполит Андреевич как раз мимо проходил, ну мы его к нам и пригласили. Вместе то — оно веселее, веселее вместе!
И подмигивают на манер нервного тика.
А потом выясняется, что Толя-Коля-Ипполит Андреевич проходил мимо прямиком от сто десятого км Московской области. Ну любит мужик гулять. В парадном трофейном костюме.
В таком обычно жениться ходят второй раз, потому что с первой свадьбы остался, не выкидывать же.
И понеслась.
— А чего это вы Толя-Коля-Ипполит Андреевич, Полиночке не наливаете, не стесняйтесь.
Сами тоже, кушайте кушайте, — наперебой пытаются споить нас благодетели.
Мы с Толей-Колей-Ипполит Андреевичем молча и синхронно жрём, пытаясь справится с глубоким изумлением от ситуации и друг друга. Толе-Коле-Ипполиту Андреевичу явно что-то более лучшее про меня напиздели. Это видно по тому, как он налегает на коктейль «Северное сияние» и решительно жуёт под него огурец.
Самый активный из компании начинает тостовать. В основном упирает на «за любовь!». Присутствующие понимающе переглядываются.
Вообще в помещении складывается обстановка китайского зоопарка, где две последние панды никак не хотят размножаться, а зоологам это очень надо. Для отчётности и грантов в карму.
Ради этого они готовы на все — даже включить зверушкам порнуху.
Мы с Толей-Колей-Ипполитом Андреевичем держим оборону из принципа и общего невосторга друг другом. Не сдаёмся даже в момент, когда начинается показ старых альбомов, где обязательно кто-то голый и на горшке.
Нас ломает только дискотека. Именно она вынуждает идти на тактильный контакт. И мы танцуем медленный танец в эпицентре окружения добротой.
Гоголь бы оценил. Особенно в исполнении Петрова.
Спираль праздника закручивается все сильнее. «Северное сияние» светит все ярче.
В момент, когда оливье полностью вступает в химическую реакцию с телами присутствующих и даже местами уже начинает проситься наружу, мне удается сбежать домой. Почти без потерь. Очередная пробоина в ментальной оболочке — не в счёт. Залатаю.
Дома я торжественно себе клянусь, что больше — никогда. Ещё раз — только если возьмут в заложники Мольберта. И т.д. и т.п.
До следующего юбилея, где мой личный, уютный лимб гостеприимно распахнёт объятия.
Полина Иголкина