Истории из жизни реальных людей
По липким пивным пятнам на полу. По хлестким ударам двери, дымовой завесе в тамбуре. По шпалам, мелькание которых можно видеть сквозь открытую заглушку в унитазе. Мне остро не хватает листка маршрута следования, приклеенного на двери купе проводника.
— Всю ночь бренчать будете Я понимаю, что дембель, но ребенок заснуть не может!
— Разбудите меня в Користовке! В Александрии выхожу, там две минуты стоянка.
— Туалет закрывается через десять минут.
— Вы в карты играете Нет Тогда загадайте любую карту…
— А можете встать Нам сумки вытащить надо.
Поздним вечером поезд врывался в заспанный город. Он рождался и рос прямо на глазах, из ржавой гусеницы гаражей превращался в бетонное чудище. Машины выстраивались у переездов подобно почетному караулу.
Тепловоз замедлял ход, отрывисто гудел, громкоговорители на станции оживали.
— Стоянка – пятнадцать минут! – кричала проводница, лязгая рычагом подъемной платформы и пассажиры спускались по ступеням в теплую украинскую ночь. Путников в спортивных костюмах и тапочках окружила орава торговцев. Они наперебой предлагали воблу и пиво, пирожки и селедку, картошку и беляши. Казалось, в путевой торговле были задействованы все слои городского общества: от 8-летнего пацана, рыжего настолько, что казалось, он вот-вот воспламенится, до бабки, которая (как она охотно всем рассказывала) была невестой Махно. Обходчик стучал молотком по колесам. Звонкий отклик – все в порядке, глухой – в колесе трещина.
— Свежий «Оболонь»! Вобла! Подлещик!
— Порадуйте даму цветочками!
— Мальчики, видпустите меня! Берите останние беляши, та я спать пийду!
— Раки, раки! Кому раки
— Водочки не желаете А то и самогон на алыче имеется.
— Две минуты до отправления, — предупреждала проводница.
На шпалы летели бычки, бабушки переходили на скороговорку, умоляя взять в дорогу семечек и жареного карпа.
Иногда поезд приезжал в город, где располагалась фабрика мягких игрушек. В 90-х годах работникам этой фабрики зарплату выплачивали натурой. Станция выглядела как Диснейленд. Повсюду возвышались розовые медведи, лежали плюшевые акулы и гигантские фиолетовые бегемоты. Старик тащил на спине рыболовную сеть, полную кукол. Бабки продавали солдатиков на развес. Щербатый мужик, ловко маневрируя, переносил по платформе трехметровую пирамиду из барабанов.
Я заходил в теплый вагон и залезал на верхнюю полку. Напротив, в окне обшарпанной девятиэтажки, светился одинокий ночник. Женщина в выцветшем переднике размахивала полотенцем и беззвучно отчитывала маленькую девочку. Малышка сидела за столом, уткнувшись в тарелку, старалась что-то там выловить ложкой и не заплакать.
Поезд устало тронулся и бабки бежали вслед составу по платформе, протискивая кули с яблоками в открытые окна. Обходчик садился в скрипучее седло велосипеда «Аист». И девочка в окне вместе с недоеденным борщом уплывала в прошлое.
Поезд ускорялся, дома за окном смазывались, город темнел и деградировал. Он отматывался назад как пленка, от шумной привокзальной площади до мертвой промзоны со скелетами кранов.
Спустя минуту город навсегда исчезал в черной пучине леса.
И.Фастманов «Город»