Истории из жизни реальных людей
Целуюсь с государством в лицо и по утрам обмазываюсь несвежей властью. Одно слово — патриот. Просто потому, что кто-то должен.
Но есть еще налоговая инспекция. Заповедник автохтонной мякотки.
Пришло уведомление. Заплати налоги. Автомобилем я, положим, владею. Думаю, заплачу. Стал платить по компьютеру — сейчас же всё удобно сделали.
Смотрю, у меня там две суммы. Одна действительно на автомобиль, на ласточку мою всратую, которую я завожу один раз в неделю, чтоб до Пятерочки доехать. Ноги то уже не держат.
А вторая сумма какая-то кривоватая. И она на квартиру. На квартиру, в которой я жил с родителями до 2005 года. В том году ее успешно продали.
Тринадцать лет налоговая о той квартире не вспоминала. Как и я.
Налоговая оказалась к воспоминаниям более чуткой, напомнила мне.
Нахлынуло, конечно. Вспомнил студенческие осатанелые заседания единомышленников. Как мешали водку с портвейном. Как на гитарах до утра, как на разложенных диванах, как к экзаменам по истории зарубежной литературы. Как весь Шекспир за ночь. А Нуф стал блевать на дверь, но выскочил в подъезд и там продолжил.
Да. Сейчас не об этом. Квартирой то я никогда особенно не владел. Но с 2005 года я ей не владел особенно.
Поехал в налоговую. Поскольку встаю я в шесть утра, поехал к открытию, которое в девять.
Запутался в собственном районе, автобус увез меня к туберкулезному диспансеру. Тоже неплохо, но рановато. Мне еще в налоговую надо.
А перед налоговой очередь на вход. Потому что все к открытию и выстроились на пандусе.
Внутри удобно — очередь электронная, но к терминалам подходят только необрезанные сердца, вроде меня. Посвященные стоят за талончиком к администратору, образуя очередь теплую и живую.
Я в терминале ткнул ‘урегулирование задолжности’, потому что — а что это как не урегулирование
Женщина в зелено-буром кителе за стеклом смотрела на меня как арабский шейх на пакистанского гастарбайтера:
— Это не ко мне.
— А… это, эм, ну, это.
— Не ко мне. Мы не начисляем. Мы взыскиваем.
— А, э…
— К администратору.
Постоял в очереди, а как же. Без этого, считай, и не жил. Дали правильный электронный талон.
Позвали быстро. Говорят — пишите заявление.
— И чтоб печатными буквами, разборчиво! А! Она за вами числится с 1998 года! Сейчас мы вам задолжность насчитаем.
— Спасибо. Я лучше заявление.
В двух экземплярах, зато в свободной форме. Но печатными буквами.
Потом к администратору — смешной взъерошенный мужик с лицом Мумий-Тролля. Новый талончик. Сказали в двадцать второе окно.
Встал напротив. Жду. Не вызывают. Но и передо мной никого нет.
Подошел.
Такая милая женщина в серьезных но ухоженных годах, говорит тихо, чтоб я наклонялся ниже. К самой прорези.
— Заявление ко мне. Но у вас номер не тот. У вас окно два. А у меня двадцать два. Но заявление ко мне. Но я не приму. Потому что номер не тот. Вас вызовут во второе окно, туда пойдете. Но там заявление тоже не примут. Потому что там начисление. Вы там погасите талон, потом у администратора возьмите новый. Скажите, что ко мне. Двадцать второе окно, Людмила Ивановна. Вот, правильно. Хорошо. Давайте заявление. Я проштампую. Хотите приложить копию договора Давайте. А у вас нет копии Только оригинал Нет. Оригинал вам не вернут. А вам сказали, приложить Нет Я не знаю. Я только заявления принимаю. Конечно, лучше приложить. Но я не знаю. А ксерокопии у вас нет А у нас тоже нет. Копию можно сделать в соседнем подъезде. Но они с одиннадцати! Если надумаете, я тут до полвторого. Талончик возьмёте у администратора. Нет. В терминале не надо. У администратора. Двадцать второе окно. Людмила Ивановна. Я принимаю заявления. Я буду вас ждать до полвторого.
Я вот что хочу сказать.
Если электричества нет, пусть меня расстреляют.
Меня ждет Людмила Ивановна в двадцать втором окне с прорезью.
Митя Самойлов