ЗА СТЕКЛОМ

Виталя прижался носом к стеклу и пытался разглядеть сквозь дождевые змейки улицу. Окна детского дома с одной стороны выходили на проспект и именно эта сторона Виталина любимая. Здесь хозяйничала жизнь шумная, суетливая… недоступная. Он уже большой ему шесть. Бросаться к каждой женщине с криком «мама!», перестал год назад. В душе ещё теплился огонёк надежды и он его сознательно не тушил. Ведь в таком случае не останется ничего горстка пепла, которую быстро раздует хулиганистый ветер. А Виталя мечтал семью. И ради этой мечты он и жил.
Сегодня идём в цирк, грустно произнесла рыжая Леночка, забираясь на подоконник к Витале.
Он молча подвинулся. Леночка не любила ходить в общественные места.
Все с родителями, счастливые, нарядные, картавила она, смешно выпятив нижнюю губку. На нас смотрят, как на детдомовцев…
Так мы же и есть детдомовцы, недоумевал Виталя.
Он, в отличие от Леночки, любил ходить туда, где отдыхали семейные (так они их звали). Ему нравилось наблюдать за ними и представлять себя на их месте. Поэтому он всегда ждал этих «вылазок» в такие дни он обретал семью…
Построились, скомандовала Таисия Львовна. У гардероба не толкаться!
Виталя в последний раз вдохнул запах цирка и поймал на себе презрительный взгляд полного мальчика, который держал в руках облако сахарной ваты. Виталя улыбнулся ему, обладатель облака показал язык и отвернулся.
Дети толпились у гардероба, шумно обсуждая представление. Только Виталя стоял чуть в стороне и представлял, как идет за руку с мамой, вместо вон той кудрявой девочки.
А клоун тебе понравился спрашивает мама.
Мне больше медведи понравились! отвечает Виталя, чуть заметно шевеля губами.
Мне показалось, что они какие-то грустные.
Они же в неволе, мамочка! Думаешь, им нравится, на мотоцикле гонять смеётся Виталя. Им бы сейчас в лес, домой. Лицо мальчика стало серьёзным. А их специально ловят, отбирают у мам и дрессируют
Нет, что ты, солнышко. Они уже рождаются в неволе. Эти медвежата и не знают про лес. Для них цирк дом родной. Хочешь сфотографироваться с мишкой Пошли скорее…

Виталя, как завороженный пошёл туда, где медведь в красной рубахе раскрывал свои объятия всем желающим. Можно было даже забраться на блестящий чёрный мотоцикл и сфотографироваться на нем. Виталя даже рот приоткрыл, представляя, как его ладошки обнимают широкую спину медведя и он мчит с ним на мотоцикле, а мама смеется, наблюдая за ними.
Держись крепче, не упади! кричит она.
А Виталя машет ей рукой…
Чего рот раззявил Стоишь тут, как неприкаянный!
Толчок в спину и Виталя пролетел вперёд, упав на коленки. Худая женщина в пестрой кофте тянула упирающуюся девочку к медведям на фотосессию.
Ма-ам, пищала та. Я не хочу! Они воняют!
Ничего, потерпишь. Зато, знаешь, какая фотка будет! Тебе все обзавидуются! Поставишь себе на аву… Да, пропусти ты!
Это она снова Витале, теперь он ей попался под ноги, когда пытался встать.
Ма-ам, а чего у него рукава короткие
Это интернатовский. Эльза, не подходи близко, может у него вши!
Нет у меня никаких вшей! Хотел сказать Виталя, но промолчал, потому что слезы, которые всегда непрошенные, покатились из глаз, хоть он и зажмурился сильно — пресильно, чтобы не пустить их.
Павлик, ну где же ты был, милый! Я тебя ищу, ищу…
Ласковые руки подняли его и нос Витали уткнулся во что-то пушистое, ласковое и ароматное. Он даже задохнулся от ощущения счастья и любви. Осторожно открыл один глаз и увидел сначала голубой свитер, а потом улыбающееся лицо с конопушками на носу и задорные голубые глаза, которые смотрели на него.
Ты что плачешь, родной Кто тебя обидел спросила женщина и подмигнула ему.
Ма-ам, он не интернатовский, снова захныкала девчонка. Почему тогда у него рукава короткие!
Витале вдруг стало стыдно за свою кофту, которая ему уже давно мала. Стыдно перед этой доброй голубой женщиной. Вот она сейчас увидит, что он такой нелепый и перестанет обнимать его. Но та только крепче прижала Виталю к себе. А худая пестрая дама с недоумением разглядывала стильную женщину в голубом, обнимающую бедно одетого мальчика.
Это новый стиль, от Бэрберри, вы не знали вдруг пропела голубая женщина, взглянув на пеструю. Укороченные брюки и рукава, сейчас весь Париж так ходит.
И, не обращая внимания на вытаращенные глаза пестрой, повернулась к Витале.
Павлик, сынок, ты вату будешь
И перед глазами Витали появилось белое облако.
«Наверное, она меня перепутала с каким-то Павликом! испуганно подумал он. Надо сказать, что я не Павлик!» Но ощущение счастья и семьи было такое всепоглощающее, что Виталя боялся признаться этой волшебной женщине, что никакой он не Павлик, что она ошиблась
А потом его сфотографировали с медведем, оттерли сладкие пальцы влажной салфеткой и проводили к автобусу, где он получил нагоняй от Таисии Львовны. Но голубая женщина что-то тихо ей сказала, и та перестала ругаться. А Виталя что есть силы прижался носом к стеклу и пытался запомнить образ женщины. Теперь он будет представлять маму такой. И теперь он знает, как пахнет мама.
Дождь частил, не переставая, уже неделю. Виталя хотел забраться на свое любимое окно, но Леночка сказала, что к нему пришли.
Там тебя мама ждет! шептала Леночка, семеня за Виталей.
Голубая женщина стояла в коридоре. Увидев его, присела на корточки и раскрыла руки. Ноги сами понесли и Виталя уткнулся носом в мокрый плащ.
Пойдем домой спросила она и Виталя кивнул.
А потом прижался и, замирая от страха, в самое ухо смело прошептал:
Только я не Павлик…

Алиса Атрейдас

Источник