Юридический казус.

— Спасибо, дочка, — прохрипел старый бомж.

— На здоровье, дедушка. Мелочи не жалко, — ответила Полина.

Обычно она не подавала, но её привлёк бездонный взгляд нищего, словно само время смотрело на неё. Рука, не спрашивая голову, нырнула в карман за монетами.

— Ну… Коль так, то и мне для тебя мелочи не жалко. Скажи, чего хочешь и я исполню. Меня зовут Форсети, сын Бальдра.

Полина грустно улыбнулась. Видала она уже таких стариков Хоттабычей. Пообещать — очереди, сделать — пустыня. А имечко-то, имечко — словно название интернет-провайдера.

Мужа недавно убили у Полины, виновный вот-вот избежит наказания. Желать было нечего, кроме:

— Правды хочу, дедушка, правды.

— ПРАВДА, — захрипел бомж. — Слово есть, а правды нет, понимаю. Иди домой, дочка. Будет тебе правда.

Полина отвернулась и пошла дальше, вытирая слезы. Лучше бы и не давала денег нищему. И тот в душу норовит залезть, пообещать пустое. А зачем Ей же больно.

***

К вечеру адвокат Игорь Иванович изнемог. Он горько выл, схватившись за встрепанную, потную голову, сидя у равнодушного экрана ноутбука.

На белом полотне вордовского файла, шрифтом Times New Roman кегль четырнадцать, были напечатаны следующие слова:

«П».

Адвокатом Игорь Иванович был известным, успешным, и на данный момент участвовал в громом процессе — резонансное убийство, обвиняемым в котором был сын главного прокурора страны. Утром состоится итоговое заседание суда, а Игорь Иванович уже сутки не мог составить ни одного документа. Чтобы он ни старался написать, из-под пальцев всё какая-то пошлая гадость выходила:

«… женщину нужно смело и размашисто, желательно х, желательно своим…», «избавиться от молочницы можно, если в п дуть ртом, регулируя высоту исходящих нот пальцем, помещенным в анус, наигрывая в темпе виво мотив «Милого Августина».

Говорить на юридические темы Игорь Иванович тоже не мог. Ему, как обычно, звонили клиенты, коллеги, задавали вопросы. Поначалу он пытался отвечать, но потом отключил телефон:

— Игорь Иванович, какой у нас срок подачи жалобы по делу Кругловых

— Вагинизм — бич двадцать первого века! Застрять в п — не успеть везде! — бормотал наипошлейшие лозунги в трубку бедный адвокат и сбрасывал вызов.

Звонок знакомому специалисту по душевным болезням закончился очень недушевно:

— Алло, Пётр Николаевич, ебанина, однако.

— В смысле Алло… Игорь Иванович, это вы Какая ещё ебанина

— Цыганки в ж не дают! — пожаловался Игорь Иванович и заплакал от безысходности.

— Иди н, пьяный дурак! — рассердился знаменитый психиатр и сбросил вызов.

Звезда отечественной адвокатуры, почётный профессор многих юридических ВУЗов, убеленный мудрыми сединами защитник без вины обвиняемых, Проскурин Игорь Иванович, не сумев сойти с вагинально-анальной п тематики, выпил ударную дозу водки и лёг спать, покорившись судьбе. «Завтра будет суд, завтра будет завтра, а сегодня — это сегодня, и скорее бы оно уже закончилось».

***

— Мойша — пекарь из Одессы, с рецидивом хулиган, чисто так, из интереса, х свой сунул в круассан, — открыла заседание заплаканная и осунувшаяся судья и сильно стукнула себя молотком по голове.

В зале суда повисло гробовое молчание. Жужала муха, бесполезно бившаяся о стеклопакет. У людей от изумления медленно вытягивались лица.

— Непревзойденный минет я сделала прокурору вчера! — патетично воскликнула секретарь, покраснела и спешно затолкала лист бумаги в рот, чтобы больше ничего не говорить.

— Не пизди, гестапо! — возмутился прокурор. — Твоей пастью только щебень добывать!

После этих слов прокурор влепил себе пощёчину.

— Щебень добывать! — выплюнула жеванную бумагу секретарь. — Твоей елдой вонючей только оппозицию травить, «Новичок», бл

Игорь Иванович, видя такое дело, приободрился, солидно поправил очки в золотой оправе и, откашлявшись, выдал свою домашнюю заготовку про п и молочницу.

Зал громыхнул, зашумел. Кто-то гомерически хохотал, другие свистели и улюлюкали, но большинство присутствующих снимали происходящее на камеры смартфонов.

— Я убил гражданина Соколова! — вскочил обвиняемый. — Сознаюсь. А ещё я дрочу на смурфиков!

— Мерзкий ублюдок, мажор прокурорский! — кричала обвиняемому стихами судья. — Вот х я папаше деньги верну! Я лучше теперь отлижу Новодворской. Я лучше в неё с головою нырну.

Много нового люди узнали во время этого эпохального заседания. На внимательные телевизионные камеры, на чувствительные микрофоны тропическим ливнем обрушились признания, фамилии, размеры взяток и грязные тайны служителей Фемиды. А простые люди ликовали, дорвавшись до правды.

Полина, вдова гражданина, в убийстве которого признался сын прокурора, тихо сидела и плакала, вспоминая бомжа с бездонным, словно само время, взглядом.

«Форсети», набрала она в Яндексе. Удивительно, но поиск выдал кучу ссылок. Кликнула на первую. «Скандинавский Бог собраний и судов», прочла Полина и побледнела.

А странник Форсети, сын Бальдра, продолжил своё странствие по сотни раз пройденному пути из варяг в греки.
Жаль, что проверяет он свои владения только раз в двести лет…

alexey gagach

Источник