Истории из жизни реальных людей
Я не могу спать в носках. Одетым- могу. Фрачная пара, ворованный ватник и отсыревшие штаны, костюм феи-крёстной. Всё по мне. Во всём могу уснуть. В шапке могу.
Спится прекрасно в зелёном женском пальто с лисьим воротником (тм). Отлично отдыхается в шинели под тремя одеялами, я только ордена с шинели на одеяла перекалываю, чтобы уважение и всё, сплю.
Главное условие — «ноги должны дышать»! Чем они там дышат
А если дышат, то не страшно ли это Все эти вопросы — вздор.
Перед тем, как залезть в адскую берлогу, разворошить разноцветное тряпье, зарыться в нём, приваливая шкуру какую-то сверху и приминая телом объедки прежней ночи, я, как гимназистка, чуть смущаясь, снимаю носочки. Аккуратно их сворачиваю ( единственное на свете, что я делаю аккуратно), сворачиваю их, значит, в некий изящный комок. И укладываю рядом с логовом. Так чтобы мгновенно дотянуться. Это важно для меня.
Потом вожусь в вздымающейся груде импровизированных подушек, устраиваю страшное гнездовье. Гнездовья устраиваю нескольких видов.
В зависимости от сезона, пищевых запасов, настроения и возможного опасного сожительства с представительницей своего вида.
Устроив гнездовье, успокаиваюсь. Минут на семь. Потому как никогда не просыпался в том же положении, в котором засыпал.
Засыпаешь — голова на подушках, руки в молитвенном положении, ноги (носки сняты!) свёрнуты целомудренным двойным захлёстом. На боку лежишь. Строг и понятен.
Просыпаешься. Господи! что со мной было-то ночью Отчего такой мулен руж с попыткой шпагата у ног Почему голова там А руки здесь Где север-то! Где я Почему я поперёк и лицом вниз
Скашиваешь глаз (а мне это очень легко) на пол. И спасён! Носочки. Вот они. Значит не рвался никуда ночью, не ломился, не умолял, не рычал, раскачивая чужую колыбель.
Или всё это было, но успел, пригибаясь, вернуться.
Отлегает от сердца. Потом видишь, что во сне жрал конфеты и разводы шоколадные на полушке поверх пятен от сыра. Совсем спокойно на душе становится. Не отогнали, получается, от холодильника! Не вышло у них на этот раз! Значит, вёл себя опять храбро и умело!
У Георгий Джоновича ситуация, как выяснилось, точно такая же.
С поправкой на его молодость и возможности.
Приехал ко мне в гости. Пообедали, чем снабдили боги на этот день, решили посмотреть фильм интересный. Это значит поспать под вопли и грохот с экрана. Залегли на диваны. Смотрю, а сынок (свитер, брюки, часы) носки снимает и моим комком сворачивает аккуратно. И у головы кладёт на пол.
С меня он пример взять не мог — я вам точно говорю. Значит, мои носочные гены пробили защиту матушки Георгия. И теперь я буду передавать в века и тысячелетия этот свой драгоценный генетический маркер. Обо мне уже все забудут (это очень скоро произойдёт), сотрутся мои черты из памяти, имя. А носки — вот они, потомки! Что! Утёр вам нос прапрадедушка ваш покойный!
Замер от ответственности. Прошёлся вдоль ряда воображаемых потомков. Не сказать, что сильно очаровался.
Джон Шемякин