Истории из жизни реальных людей
Никогда не понимал феномена «Сектора Газа», но чего не отнять у песен Юры Хоя – ты их помнишь. Девяностые и Хой слиты воедино, как металл осколков и снарядов памятника защитникам Новороссийска в Долине Смерти.
Звучит грубо, кажется неуважительным, но так и есть. «Сектор Газа» и его песни, это лишь часть квинтэссенции проклятых десяти лет конца двадцатого века, но часть значительная.
— Горбач, сволочь, что творит
Первая критика власти, почти как первая женская грудь в твоих руках. Только что не так волнующе, наверное, но запомнишь точно. Горбачева ругали мужики, стоявшие передо мной в девяностом у ларька с квасом.
Я поразился, пришел домой и спросил у бабушки – а почему ругают Горбачева Та только вздохнула и отправила меня есть окрошку. Окрошку ел именно с магазинным квасом, бабушкин мне казался чересчур кислым. Идиот был, чего уж.
Первым магазином, увиденным мною в новой России, почти сразу после смерти СССР, оказался отрадненский «Спартак». К его чести можно сказать простую вещь: он сдался одним из последних, проиграв битву, уже в начале десятых, «Магниту».
Чего меня занесло после школы в магазин, когда в карманах было пусто Да просто мы, школьники лихи девяностых, по большей части, ходили туда как в кино. Смотреть, разглядывать и думать: а как оно на вкус Какие-то крохотные пирожные в пластиковой упаковке, стеклянные витрины с россыпью пивных и водочных бутылок с банками, ведь банки тогда еще были модными, это же была «фирмА», и никто не думал о том, что лучше простоять в очереди и взять две трехлитровых разливного, которое никогда не прекращали варить и возить.
В шестом классе как-то раз был день рождения у Маши. Мама Маши, вместе с ее старшим братом, занимались бизнесом, скорее всего таская вещи с Турции и продавая на рынке. У них водились деньги и Машина мама даже выступила спонсором команды, купив нам всем по паре кроссовок, высоких стильных белых кроссовок. Материал оказался так себе, они лопнули очень быстро и в нескольких местах, и на смену у меня пришли тольяттинские.
На свой день рождения Маша ходила и раздавала по какой-то таблеточке, каждая была цветная и когда очередь дошла до меня, то оказалось, что это конфета. Круглая красная и плоская конфета с маленькой прописной «т». Это сейчас каждый ребенок скажет, что это М энд Мс, тогда я этого близко не знал, попробовал и вовсе не подумал, что не ел чего-то вкуснее. Ел, да совсем недавно. Но сам этот факт остался в голове надолго, прямо как небольшое клеймо о том времени.
С девяносто второго на девяносто третий мне пришлось носить дутые китайские зимние сапоги на липучках. Было жутко стыдно, такие носили самые бедные. Но деваться-то оказалось некуда, обул и пошел. В том же году в последний раз надел драповое пальто с меховым воротником и кроличью щапку, навсегда оставшиеся как привет из восьмидесятых. Ну и мои две пары джинсов, рубашка ЮЭсЭй Арми и тот самый свитер, что был у всех. У меня был с альпинистом. «Зимой и летом одним цветом!», радостно и в голос сказали Кисленкова с Жулябовой из моего седьмого класса и такого стыда я до того времени не испытывал вообще.
Детство и юность обладают поразительными свойствами. Они раздувают до вселенских размеров всякую ерунду и не обращают внимания на самое дорогое. Два учебных года, когда мои родители, с хрустом и проворотом входили в условия жизни новой России, вряд ли когда-то забудутся. Хотя, казалось, сколько времени прошло и смысл держать это в себе
К лету девяносто третьего отец с матерью справились, жизнь выпрямилась и уже осенью мне стало совершенно ясно – как вот только-только мы плохо жили. Таких же, как я недавно, хватало в школе и просто вокруг. Первые бомжи, не смущаясь залезавшие в мусорные контейнеры, ужасали, немного смущали и превращались в обязательную часть городского пейзажа. А чего То-то, что ничего.
На весь город было два Гранд-Чероки, потрепанный Паджеро и один старые Линкольн. Им смотрели вслед не меньше года, пока не привыкли. Хозяева жизни совершенно не хотели прятать достаток и выпячивали его всеми возможными путями. Сына хозяина «Отрады», меховой фирмы, шившей на полстраны, привозил в школу охранник, а сам этот веселый карапуз с удовольствием показывал снимки полароида, сделанные с экрана телика, где он крутил порнуху. Сейчас это вполне состоявшийся серьезный человек и соотнести его с тем, не смущаясь учителей показывающим еле различимое дерьмо, практически не получается.
Девяностые кажутся умершими, как динозавры. И, на самом деле, так и есть. Если к нам придут их наследники, то окажутся страшнее. Даже русские гопники превращаются сами и превращают спальные районы в негритянские гетто из фильмов Голливуда. С жирными пятнадцатилетними ниггершами в спортивных костюмах и ниггерами в кепках и с татуированными ляжками. А те, что под расческу и «слышь, ты по каким понятиям живешь» сейчас даже кажутся чем-то родным и близким. Ага)