Мой друг из очень консервативной семьи всю свою жизнь только тем и занимался, что бунтовал против законсервированного домашнего режима

 

Мой друг из очень консервативной семьи всю свою жизнь только тем и занимался, что бунтовал против законсервированного домашнего режима Нужно питаться сельдереем Буду запивать шаурму мочой

Нужно питаться сельдереем Буду запивать шаурму мочой бегемота, получу язву. Стоит выучиться на юриста Пойду на режиссуру, брошу универ, стану радиоведущим. Жениться Пересплю со всем СНГ, мужчин тоже поцелую. Последний постельно-неизбирательный режим особенно ему пришелся по душе, поэтому друг выдумал себе роковое хобби: стал коллекционировать интим с девочками разных профессий. Актрисы, продавщицы в эко-лавках, аниматоры в костюмах кошек, бегуньи… И около полгода назад он замечтал себе экзотику.
— Воздушную гимнастку хочу! — заявил. — Ту, которая под куполом в срамной юбке крутится.
— Из-за растяжки
— Из-за таинственности! Понимаешь, цирк – это самая закрытая структура, в которую так просто не заявиться. У них старые устои, касты, как у гондольеров, передающие должности по наследству. Клоуны, не снимая носиков, спят с клоунессами, силачи воспитывают силачей, а дрессированные мишки фыркают на свободных панд, как на азиатов необразованных. Замутить с циркачкой – это словно отобедать хумусом в спальне у Папы Римского. Есть в этом что-то ганстерское. Мне надо. Я буду.

Настойчивости ему не занимать, поэтому циркачку он нашел. Раззнакомился с ребятами из эстрадно-циркового, те свели его с семейной парой берейторов, а они в (путем уговоров и пыток) дали ему контакт Ани. Упущением стало то, что Анечка была не гимнасткой, а помощницей иллюзиониста, но воротить носом было глупо, поэтому друг предложил достать ей кролика из его шляпы. А потом влюбился.

— Представил ее семье, — сообщил затейник.
— Ты Познакомил! Они в восторге или ужасе
— В ужасе я. Сели ужинать, мать нарумянилась, папа достал вино. И Аня, слегка расслабившись, стала рассказывать, что ассистирует фокуснику. Видела бы ты в тот момент лицо моей матери, она брови в винегрет уронила. А когда я Аню на такси посадил и вернулся домой, маман уже в слезах: «Это позорище! Привел мне невестку из бродячего цирка! Она же потом в квартиру всех своих коллег перевезет: питона, карликов, слона, машинку для сахарной ваты поставит в коридоре. Знаю я, что у них там творится! Это же бордель! Они же спят в одном шатре. Наверняка, начальник ее, фокусник этот уже давно ее обрюхатил, она тебе в подоле маленького Копперфильденка принесет». Представляешь Я думал, умру.
— А папа что
— При маме, как всегда, молчал и ел. А когда она уснула, сказал: «Хорошая. Только интересно: когда ее распиливают, она голова или ноги» А она ноги. И папа нас благословил.

 

Иногда, чтобы уладить вечную проблему отцов и детей, достаточно найти маленький пенек соприкосновения и вместе на нем посидеть. И они нашли – очень неоднозначных, но очень красивых женщин.

Представление закончилось: никому больше не хочется ничего доказывать.

Евгения Плихина

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *