Иной раз мечтам выпадает шанс сбыться

 

Иной раз мечтам выпадает шанс сбыться Радоваться ли этому Пока спрашивать рано. Моя мечта отдана на милость простого случая — и всё же это лучше, чем ничего. Я иду по улице. Столица давно объята

Радоваться ли этому Пока спрашивать рано. Моя мечта отдана на милость простого случая — и всё же это лучше, чем ничего.
Я иду по улице. Столица давно объята ночью, но и не думает спать. Когда ей Веселье хлещет через край. Я обхожу пьяниц и праздных гуляк, морщусь от окликов из проезжающих мимо повозок. Не терплю суету. Но сегодня спешу сам, едва не спотыкаясь на неровной мостовой.

«Я нашёл Вам партнёра. Приходите в среду к восьми вечера. Ваша партия будет третьей».

С тех пор как это письмо спикировало мне в руки из воздуха, я лишился покоя. Долгожданная партия то волновала возможным призом, то пугала потерей.

«Ваше желание легко удовлетворить. Но, думаю, Вы знаете, господин Карлейн, что я попрошу в виде ставки».

Голос Амо Заклинателя перекрывает шум ночного города. Поёжившись, сворачиваю ко второй по величине площади.

Это место не для челяди — здесь отдыхают лишь аристократы и богачи. Уже на подходе газовые фонари сменяются волшебными, яркими и цветными. Площадь сияет. Гирлянды из сверкающих кристаллов опоясывают деревья, дома, террасы кафе. Здесь бурлит жизнь во всей её великолепной беспечности. Ни один из прохожих не знает лишений. Испытаний. Не проводил детство за изнурительной работой со шкурами, не травился ароматами выделки кожи… Сжимаю плотно губы.

Я знаю, господин Амо, что должен поставить. То, что вывело меня из нищеты и уравняло с местными господами. И рискую этим добровольно.

Пройдя мимо театра и модных клубов, останавливаюсь у серого двухэтажного особняка. Все цвета, которых ему не хватает, собраны в двух аляповатых зазывалах.

— Особенное шоу в салоне игр! — надрываются они. — Купите билет и узрите битву, которую не забудете!

— Я игрок, — говорю одному из зазывал. — Господин Йозеф Карлейн.

Тот внимательно смотрит на меня. Узнав, торопливо кивает:

— Добро пожаловать, господин. Удачной вам партии!

Не ответив, вхожу в салон.

Внутри особняк ослепляет роскошью. Даже я теряюсь. Обитые гобеленами стены живут своей жизнью: на их полотнах гуляют звери, танцуют влюблённые, сражаются воины. Жёлтый мрамор пола так начищен, что я вижу себя. Играет музыка. Где-то журчит фонтанчик. Едва дыша от волнения, я иду к заветному залу.

— Рискованный ход! Посмотрим, как ответит соперник! — слышится изнутри весёлый голос.

Останавливаюсь у самого порога. Я пришёл к концу предыдущей партии. Прислоняюсь к стене, больше слушая, чем наблюдая. Сердце рвётся из груди, как бешеное, и не хочется ускорять его ещё больше зрелищем.

— Ах, почти. Успеет ли он отыграться

Голоса из зала тревожат сердце. Представляю, что меня комментируют так же. По коже пробегает холодок. Я не боюсь проиграть. Страшно не победить — и, как ни странно, это иное.

— Победа достаётся Паулю! Он сохраняет юность и получает ум соперника. Нужен ли он Паулю, с такой-то блестящей игрой

В голосе слышится усмешка. А в другом, потише — стон страдания.

— Время передать ставку.

Из зала доносится плачущий возглас старика. Я морщусь — в нём мне чудится собственный голос. Толпа в зале аплодирует, и через две минуты объявляют перерыв. Мой черёд.

Я наконец переступаю порог.

Зрителей сегодня не счесть. В обычное время они сами ищут удачи за множеством игорных столов, сегодня глазеют на других. Стоит мне сделать пару шагов, как на меня оборачиваются. Начинают шептаться. Я отвожу взгляд, задерживаюсь на люстре, вместо свеч в которой полыхают кристаллы. Что люстра, что потолочная лепнина оформлены тяжёлыми каменными каплями, и мне вдруг кажется, что это слёзы.

— Добрый вечер, господин Йозеф. Готовы к сражению — любезно интересуются рядом.

Я опускаю взгляд и вижу его. Амо Заклинателя.

— Добрый вечер. Да.

Маг благосклонно кивает. Я снова смотрю на его лицо, столь чуждое нашей стране. У Амо южная внешность: непривычно загорелая кожа, тёмные волосы, карие глаза. Он высок, приятен, и глядя на него, едва ли угадаешь возраст. Этакое лицо вне времени. Амо спокоен; для него такие еженедельные вечера — любимое развлечение. И только он на них способен.

Перерыв кончается. Я чувствую это по всеобщему оживлению, по движению, невольно охватившему каждого. Пожав мне руку неожиданно крепкими ладонями, Амо отходит в сторону. В центре появляется один из магов-прислужников. И тишина разлетается на осколки в его зычном голосе:

— Дамы и господа, наша последняя партия: господин Йозеф Карлейн и мисс Глория Флор!

В воздухе свежо пахнет лимоном, и это почему-то мешает. Я поворачиваюсь к сопернице.

Она и правда красива. Очень. Мне даже становится стыдно. Глория напряжённо улыбается мне, а я любуюсь простым, но милым лицом, нежными губами, аккуратной ниткой жемчуга на девичьей груди. Вот такую бы я мечтал любить. Но с чего ей любить меня

— Все вы знаете нашего гения господина Карлейна, — продолжает ведущий. — Ваши роскошные платья, дамы, сшиты из ткани, созданной на его станке. И сегодня изобретатель Йозеф Карлейн ставит талант на кон в нашей партии!

Зрители гудят. Такое развлечение им по душе.

— За талант господина Йозефа мисс Глория предлагает своё обаяние. Кто заберёт приз Выберем же игру и узнаем!

Глория едва дышит, и я замечаю это. Похоже, её волнение даже больше моего. Я приглаживаю свои редкие волосы. Вытираю рукой высокий лоб, мокрый от пота. Да, я некрасив. И только чудо сделает меня желанным для женщин, положив вместе с тем конец моему одиночеству.

— Что предпочитаете — любезно спрашивает другой работник салона. — Больше-меньше, «кольцо», бой на големах, игру в шесть…

— Шесть! — внезапно отвечаем мы в один голос.

Глория краснеет. По залу катится гул. Ещё бы — игра не для дам. Должно быть, хорошо ей владеет, раз решилась себя выдать…

— Прекрасно!

Мы садимся за стол. Ведущий щёлкает пальцами, и каждому в руки впархивает по шесть карт. Амо отходит в сторону, и я боковым зрением улавливаю его пристальный взгляд. Дрожа поднимаю карты. Воины, маги, король, приспешник… Задумчиво кусаю губу.

— Напоминаю правила, — насмешливо говорит ведущий. — Бить противника можно лишь бойцом той же или противоположной стихии. Номиналы у нас классические: приспешник, воин, маг, королева, король. Побеждает тот, кто уничтожит армию соперника. Начинаем!

Я выдыхаю и кладу на стол воина света. Из деревянной пластинки тут же вырастает призрачный силуэт мечника. Красиво… Умеют маги прожигать время со вкусом. Глория отвечает тёмным воином. Две призрачные фигуры пронзают друг друга клинками и растворяются вместе с картами. Мы берём из колоды по новой.

В крови закипает азарт.

Я никогда не любил играть. В детстве было не до того — вечно помогал отцу. Потом пропало желание. Как и любой сын ремесленника, я взрослел слишком быстро. Пока другие дети ходили в школу, я орудовал то пробойником, то шилом. Как же болели плечи! Ладони вечно украшали то уколы, то порезы… Нет, с шестёркой я познакомился позже, уже в столице. Играл с другом, если можно так назвать спесивого богача, веселящегося за твой счёт. И поддавался, чтобы не уязвить его.

 

— Нешуточные страсти! — воскликнул весело ведущий. — Вы только посмотрите, как они решительно настроены!

Глория мечет мага. Тот поднимается из карты, хмуро соединяет руки вокруг шара с силой. Я смотрю на своих и вздыхаю. Нечем бить. Протягиваю карты Глории, предлагая забрать любого бойца вслепую. Её армия всё растёт. Словно нарочно она забирает короля огня.

— Нашему Йозефу и правда не помешает привлекательность, — смеётся парнишка. — Вряд ли кто-то взглянет на плешивого большеухого старика! Вот Вы бы взглянули, госпожа

Я задыхаюсь от возмущения. Подождите… Меня что, подстрекают

Запах лимона обволакивает мысли. Красно-жёлтые цвета зала рождают в душе непривычную решимость. Что со мной делают Я ли бросаю карты на стол Я ли так жажду обобрать эту девушку Киваю своим мыслям. Определённо я. Но будто бы кто-то ещё наслаждается моей жёсткостью, упивается, веселится, на неё глядя. Играю я… и играют мной, обнажая мне с каждым ходом всё больше мои тайные стороны.

— Папа, папа, почему ты опять здесь

— Проваливай, сын! Не до тебя.

Я и ушёл — через несколько лет, как отец окончательно спился. Уехал в столицу. Может, тогда и потерял своё счастье

Я отбиваю королеву воздуха королём, и тот рассыпается в пыль. Его третий бой. Ни одна карта не бьётся больше трёх раз. Вздохнув, кидаю следующую — проиграл ход, мне и жертвовать бойцами. Глория отвечает королевой на приспешника. Расправившись с жертвой, та возвращается к хозяйке. У Глории восемь карт. У меня шесть.

А ну как всё же победит

— Пока красота берёт верх над талантом! — глумливо объявляет ведущий. — Всё как в жизни, не правда ли, господа

Глория краснеет снова. Кажется, ей неприятна такая поддержка. Мой водяной маг выуживает у Глории огненного. Оба рассыпаются в прах. Теперь ходить ей.

…Я играю, почти не видя стола. Толпа зевак пялится на бои несуществующих персонажей. Для них что карты, что я — одинаковые элементы игры. Для них я сам — игра.

В колоде осталась одна карта. Я случайным образом лишаю Глорию приспешника земли. Та дрожащей рукой забирает остаток. Восемь против шести. Теперь в мою пользу.

— Решающий момент! — кричит ведущий. — Сможет ли Глория отыграться Или же её армия падёт от руки Йозефа

Только сейчас, на секунду очнувшись, замечаю, что нас зовут лишь по именам. Слишком фамильярно для местного общества… Но собравшимся всё равно, да и я забываюсь через секунду.

Руки дрожат. Я мечтаю о победе, я жажду её всем сердцем! Вот она, так близко! Глория ходит. Я убиваю. И снова. И снова. У неё остаётся три карты.

Время замедляется.

Следующий ход вничью — мой король умирает в своём третьем бою. Ходить мне. Но что это уже изменит Мои семь бойцов против её двух. По внутренностям пробегает озноб неверия. Неужели… неужели да!

Глория бьёт воина магом другой стихии… и тот рассыпается. Третий бой. Все ахают. Её проигрыш. Её ход. Последняя карта.

Нет смысла выкладывать.

— И-и-и-и-и победа за господином Карлейном!

Я не могу отдышаться. Сердце колотится, как от бега. Бешеная радость затопляет всё естество, и даже испуганное личико девушки не смущает меня. Победил! Да! Теперь-то я покончу с одиночеством! Теперь-то легко найду спутницу!

— Время передать ставку.

Шум публики успокаивается. Я оборачиваюсь и вижу Амо. Он медленно приближается к нам, и почему-то мне хочется отшатнуться.

— Поздравляю, — говорит маг со спокойной улыбкой.

Глория вскакивает. Её грудь тяжело вздымается, губы кривятся. Кажется, что она сейчас побежит. Я вспоминаю, как пять недель назад подписывал у Амо согласие на отъём таланта в случае проигрыша. Бегство не спасёт.

Маг делает всего один жест, и Глория падает на колени…

— Как можно забрать красоту — спросил я тогда у Амо. — Это же внешность. Нельзя отнять лицо у одного человека и подарить другому.

Амо усмехнулся. В комнате было тихо, и смешок прозвучал весьма отчётливо.

— Красота — это не внешность, — ответил он. — Это сила. Энергия. И я могу передать её.

Глория кричит. Зажимает ладонями губы, словно вспоминая о приличиях. Воздух между ней и магом уплотняется, переливается, течёт прозрачным потоком. Амо равнодушно смотрит на девушку. Простое белое платье пачкается об пол, подол приоткрывает лодыжку. Глория остаётся прежней… и всё же нет. Из неё пропадает очарование. То же лицо начинает отталкивать простотой, губы кажутся детскими, фигура — несуразной. Между пальцами девушки катятся слёзы, и я хочу отвернуться, но не могу.

Амо поворачивается ко мне. И тело охватывает небывалая лёгкость.

Зрители ахают. Потом аплодируют. Оглядываясь, я вижу, что дамы смотрят на меня с восхищением. Неужели получилось Моя соперница встаёт. Выбегает из зала, как зверёк, вспугнутый охотником.

— Знаете, — слышится рядом, — она считала себя посредственностью. Думала, кроме красоты, ничего в ней выдающегося нет.

Я оглядываюсь. Рядом стоит Амо и внимательно смотрит в ответ. Говорит он тихо — так, что слышу лишь я.

— Глория мечтала, что с талантом обретёт иную ценность, — продолжает маг. — А я вот думаю, что вам просто стоило прогуляться вместе по саду. И тогда, может, вы нашли бы друг в друге свой недостающий приз.

Амо отходит, хлопая со всеми вместе. Ведущий благодарит публику за прекрасный вечер… а я дрожу. И перед мысленным взором всплывают то мудрые карие глаза, то испуганные голубые.

***

Жену я и правда встречаю быстро. Игра прославила меня ещё сильнее, и вскоре одна из дочерей аристократов решает породниться с безродным мной. Свадьба проходит пышно. Невеста любуется моим лицом, безобразные черты которого кажутся теперь благородными и самобытными даже мне. Она восхищается моим талантом. Я привожу её в свой дом, живу вместе год, два, три… а тоска не проходит.

Глория Флор не погибает от стыда и лишения. Позже я узнаю, что она усердно учится. Девушка поступает в университет, и однажды я даже вижу её на улице. Глория всё так же вызывающе некрасива, но уже знаменита, известна. Она нашла в себе силы пойти другим путём. Увидев меня, Глория ускоряет шаг и садится в первую же повозку. Она ненавидит меня. Только, кажется, выиграла от нашего состязания даже больше.

Дома я молчалив. Мало обращая внимания на чуждую мне женщину, я читаю или предаюсь воспоминаниям. Особенно часто думаю о детстве. Я вижу перед глазами нашу бедную мастерскую. Чувствую острый, омерзительный запах выделки кожи. И вижу, как вечером отец ласково обнимает маму — счастливую, милую, добрую. Работа ткачихой быстро убила её юность и красоту… но отец любил мать. До самой её смерти. И за ней последовал быстро.

Я скучаю по ним. Несчастный старик, теперь я понимаю: чтобы быть любимым, нужно уметь дарить. Я предпочёл отнять.

И счастья это не принесло.

Алёна Лайкова

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *