Истории из жизни реальных людей
Я когда туда только заехала, в девяносто пятом, кажется, году, очень всего шугалась. Оно и понятно, девушка я была довольно-таки юная, на удивление пугливая (можете не верить, но вот честно-пречестно) да ещё и беременная. Тогда всё друг на друга наложилось, и оказалась я на Царьградских просторах вся такая трепетная, бессловесная и с мыльными пузырями в мозгах (это метафора, призванная подчеркнуть мою тогдашнюю общую отстранённость и офигелость). Понятно, что ни красоты Стамбульские, ни экзотика пейзажей, ни восхитительная дешёвая жрачка и барахло ни граммулечки меня не радовали.
Да еще и родня турецкая: ну, турецкоподанный супруг и его всякие мамы, сёстры, братья и проч. и проч. Совсем девчонку, т.е. меня затюкали: туда не ходи! Сюда не смотри! Этого не трожь! Короче «чёрный -белый не носить и так далее…»
Существовала ещё одна беда, усугублявшая все прочие — я волей Аллаха попала в самый что ни на есть консервативный район, где процент завёрнутых в чаршаф (хиджаб) тёток на единицу населения, превышал собственно само население. У нас в квартале на улицу с непокрытой головой выходить нельзя было — почти что пальцем тыкали. Вообще то, я -девка лояльная, и мне, по большому счёту, некапризно, во избежание конфронтации маленько, себя поднагнуть. Но тут как-то даже моя лояльность и пиетет ко всяким там культурно-историческим и конфессионным заморочкам не срабатывали. Ну, не знала я — элементарно знать не могла всего, что требуется знать настоящей турецкой ханым, посему ляпы случались ежедневно и невыразимо огорчали правоверную родню и соседей.
А я, как назло, в ляпистые ситуёвины вхреначивалась по сааамые уши. То в кофейню мужскую запрусь — пописать (беременных-то каак прижмёт — не удержишь), а в кофейне все соседушки мужеского полу сидят и на меня зыркают в ужасе, мол, БАБА и ЗДЕСЬ!!! То по-простому с бакалейщиком забеседую, да так, что потом его жена к свекрови моей жаловаться прибежит: типа, ажно целых десять минут один на один в пустой лавке… То во время намаза в комнату загляну за книжкой и всех нафиг распугаю…
Один раз к нам ходжа должен был прийти… Ну, к нам это СИЛЬНО сказано… Тётки квартальные собирались молитву на Кандиль замутить, посему ходжу призвали… Понятно, что ходжа сам по себе в отдельной комнате, молящиеся женщины сами по себе… Но предварительные беседы, финансовые переговоры и «чай-кофе-потанцуем» свекровушка моя на себя брала. А тому предварительнее приобрела она для ходжи необходимые для действа причиндалы: полотенчики там, коврик для намаза и шапочку такую специальную, крючком вязаную… Ну, кто не знает о чём я, тот может слегка напрячься и вспомнить разные телепрограммы… Вспомнили…
Шапочка эта, тюрбанчик, скуфейка, ермолочка (хоссподя — понесло не туда!!!) — а лежала она на комоде в нашей спальне для сохранности — мне безоговорочно глянулась. А что Зашибись — хэндикрафт!!! Я её повертела, примерила, покрутила так-сяк, опять примерила (Людмила, бля, и Карлин колпак-невидимка), а потом, выяснив, что на мой шестидесятый размер шапейка не налазит, я её нахлобучила на мужнину племяшку — красавицу трёх лет от роду. Девица черноволосая, черноглазая, а скуфейка из белой нитки и крахмалом эдак сочно «хруст-хруст» делает… Гюльке (племяшку так зовут) тоже этот хэндикрафт к душе пришёлся, ну она и ломанула всем хвастаться… Ржунимагу!!!
Очумелые бабы, радостный ребёнок, недоумевающая я ( а действительно, чего такого то) и хитроглазый мусульманский поп, хихикающий в кулачок. Он бы и в голос бы, да постеснялся перед женщинами…
Ну, понятно все сообразили, чьих это неверных рук дело, разъяснили мне бестолковой, что да как, зачем сей головной убор нужен и отчего его мацать не стоило. Послали мальчика какого-то за новой ермолкой, а меня устыдили… И еще недели две шептались за спиной: ишь ты, гяурка позорная!!! А ехидней всех шепталась, прям-таки шипела гадюкой тётка Хатидже.
Есть у нас такая в квартале — Хатидже-тейзе (тётя по ихненскому), старенькая, сухонькая — червивая сыроежка. Блюдёт Хатидже тейзе общеквартальные добродетели, отслеживает неправильные шаги местных жителей, а затем разносит сплетни по закоулочкам. Сама Хатидже-тейзе, как и случается обычно, в юности особым благочестием не отличалась, сменила трёх мужей, причём последний был лет на восемнадцать её моложе, развела детишек штук семь, а ,овдовев, вдарилась в благолепие и тотальную порядочность. Ну, нормально! А чего не вдариться то Возраст позволяет… Страшный человек — тётка Хатидже. Попасться к ней в списочек неблагонадёжных — смерти подобно. Ну, я и попалась! Прям с разбегу и на самую верхнюю позицию. И наступило мне горе, а тётке Хатидже тема для долгих бесед за чаепитием. Всех деталей не знаю, но большинство до моих ушей донесли прочие квартальные сплетницы, не столь увешанные регалиями благочестия, но такие же любительницы почесать языком. Уух… Сколько на меня вылила, скольким меня обмазала милая турецкая бабушка — Хатидже!
Но шло время. Мой рейтинг медленно и неуклонно рос, сплетен вокруг Лале становилось всё меньше, а уважительное ханым в мой адрес звучало всё чаще. Понятно, что частично я являлась эдаким квартальным экзотиццким зверьком, на которого и поглядеть не грех, и похвастать перед родственниками деревенскими можно. Но частично, процентов эдак на семьдесят (так думаю!) очень я там даже оСВОИлась… Ну точно по этимологии глагола «освоиться». Хатидже-тейзе, как вы догадываетесь, сдала позиции последней. Выжав ещё капли две -три дерьмеца, оставшегося на донце, этот сосуд добродетелей заткнулся. И тётка Хатидже начала так осторожненько, потихонечку, шепотом меня любить.
Она ещё сама не врубилась, что из ненавистной гяурки я вдруг стала такой беззащитной и глуповатой «кызым», но я то видела… И когда по пути домой мы однажды случайно столкнулись, и она, движимая хрен знает чем, накормила меня восхитительно-зелёной сливой, купленной на рынке… О да!!! ( зы: расстройство желудка — фигня, по сравнению с довольной беззубой улыбкой доброй старушки…)
И однажды наступило воскресенье. Ну, воскресеньям это свойственно — наступать. Я дома сидела, а муж куда-то с дитём направился… Выпив кофейку, покурив, почесав в затылке, я оглядела гору бельишка «на глажку» и опять нафигачила себе кофе. И тут — дддддзыынь! Звонок! Блин! Я к глазку припала и моментально маленько взбесилась… Есть у этих турецких дамочек свойство — вот так вот… без предупреждения…
Хатидже -тейзе, завёрнутая в тяжелый плащ, с низко-опущенным на лоб платком переминалась с ноги на ногу по ту сторону двери.
Вообще-то можно было не открывать. Вру! Не открыть было нельзя. А то она не сообразила, что я дома, и одна… У ней же задача такая, кредо жизненное — сидеть у окна и зырить, кто и куда пошёл… Я вздохнула тяжело, радостно улыбнулась и потянулась к замку…
— Кызым, — тётка Хатидже как-то необычно заговорщицки смотрела на меня, разве что только не подмигивала, — вот пришла….
— Ой! Добро пожаловать! — заорала я с принятыми в таком случае эйфористичными интонациями. — Проходите-будьте- как-дома…
— Да я нет… Я на секундочку… — она вся так дёргалась, я даже подумала, может помер кто…
— Проходите-будьте-как- до… — и заткнулась. Тётка Хатидже протягивала мне мешочек полиэтиленовый….
— С праздником! — Гордо и очень радостно произнесла она. — С праздником…
Праздник по-турецки «байрам»… Короче она поздравляла меня с каким-то байрамом. Я ажно испугалась. Как Тут, выходит, байрам, а я не в курсе… Ну пиздец! Опять склонять меня будут в разных направлениях… Пакетик я однако взяла, уж больно настойчиво она им в меня тыкала…
— Ты разверни. Разверни… — на лице у тётки Хатидже плавала такая умиротворённая, почти счастливая ухмылка… Ну, словно она, мильён выиграла в лотерею, или благодать какая сверху снизошла…
Деваться было некуда, и я развернула пакет…
Знаете, что там находилось внутри Там лежало два крашеных яичка и кусочек пасхального кулича… Байрамом оказалась Пасха. Наша православная Пасха… Понятно, что я и в Москве то узнавала об этом от мамы день в день, а в Стамбуле… Ну не знала я! Ну, совсем не знала…
А старая тётка Хатидже, для которой слово «пасха» почти тоже самое, что и «шейтан» узнала… Спросила армянку, что живёт возле домушки квартального старосты….
Мало того. Она пошла… САМА пошла… в армянскую церковь и взяла там для меня эти яйца — одно малиновое, одно зелёное с рыжим боком… и кусок кулича… Она это сделала, потому что хотела, чтобы у меня был БАЙРАМ… Она полагала, что мне это важно… И оказалась права…
Я не могу даже предположить, как ей надо было поломаться, этой старушке, чтобы всё это сделать… Но она такая вся довольная стояла на пороге и глядела, как я эти яички трогаю пальцами… И я её расцеловала! И, кажется, даже расплакалась…
Вот тебе, бабушка, и Пасха!!!
Померла она в прошлом году — старая ведьма Хатидже-тейзе !!!
Ляля Брынза