Истории из жизни реальных людей
И если насчет этого вы были не в курсе, то насчет того, что я тот еще лох, наверняка уже давно не испытываете сомнений. И чтобы подкрепить вашу в этом уверенность, расскажу-ка я вам пару-тройку лошицких историй из своих серых рабочих будней. Потому что уж лучше рассказывать вам истории, чем жрать после 6 или проигрывать последние штаны в покер, или смотреть по телевизору «Давай поженимся», или продавать соседских детей на органы за границу, чем я обычно занимаюсь вечерами, когда не рассказываю вам истории из своих серых рабочих будней…
История первая. Тусовая.
В тот незабвенный летний день к нам в город приезжала одна очень известная в прошлом музыкальная, если так можно выразиться, группа, поющая ртом удивительный пиздец, но тем не менее любимая народом. Хотя, насчет того, что это был летний день, это я, конечно, приврала. Потому что когда я позвонила организаторам концерта и жалобно попросила их устроить мне с этой музыкальной, если можно так выразиться, группой интервью, те мне ответили, что да, конечно.
Конечно, приходите.
Приходите вот прям в клуб, где наша группа будет петь ртом удивительный пиздец, и будет вам интервью.
Примерно в 12 часов ночи. А, скорее всего, и в целых два часа.
— Ойойой! – сказала я. – А нельзя ли как-нибудь пораньше
— Нельзя, — печально ответили организаторы. – Ведь если пораньше, то наша группа не успеет к вашему интервью протрезветь. А к двум часам ночи, может быть, и успеет. Но особо все равно не надейтесь.
Себя я прекрасно знаю. Лучше даже, может быть, чем вы все меня знаете. Поэтому следующий звонок я сделала своему чудесному редактору. И честно сказала ей:
— Послушай, дело — дрянь. Интервью будет ночью в клубе. К 12 часам, а, скорее всего, и к целым двум, возможно, протрезвеет группа. А вот я к этому времени уже точно буду в говно. Давай-ка пошлем туда кого-нибудь другого.
— Нет, — сказала редактор. – Я знаю выход из этой непростой ситуации. Я пошлю с тобой фотографа Васю. Вася сам не пьет. И тебе не даст.
На том и порешили.
В назначенную ночь я оделась как блядь, потому что всегда так одеваюсь, чтобы поскорее выйти замуж за какого-нибудь любителя блядей. И поехала в ночной клуб работать в поте лица под присмотром непьющего фотографа Васи.
Как только мы зашли в помещение, непьющий фотограф Вася сказал:
— Ну че, пива
…
В 12 часов ночи интервью не случилось. Не случилось его и в час. Не случилось его и в два. К трем часам ночи непьющий фотограф Вася, волоча с бара очередной коктейль Б-52, расплывался у меня глазах.
Организаторы концерта пришли за нами только в четвертом часу ночи. Как раз в этот момент, под присмотром непьющего фотографа, который и сам не пьет, и мне не даст, я допивала коктейль под названием «Волосы дыбом» (треть вина, треть тоника, треть водки), и волосы у меня от него действительно стояли дыбом во всех видимых и невидимых местах.
— Ребята ждут вас в гримерке, – сказали организаторы.
— Меня уволят, — сказала я.
Две минуты пути до гримерки показались мне вечностью. По лестнице я спускалась, держась за стены, мотаясь в стороны и страшно мучаясь совестью. Господибоже, думала я. Как же я щас, думала я. Как же я в таком виде. Ведь ребята уже протрезвели. А у меня волосы дыбом. Стыд и позор. Стыд и позор.
Я открыла дверь в гримерку.
Абсолютно пьяная группа лежала на диване перед столом, накрытым колбасой, батареями коньячины и голыми стриптизершами.
— Здрааасьти! – радостно сказал вокалист, с трудом сфокусировал на мне взгляд и ебнул коньяка.
И я поняла, что сегодня мы поймем друг друга.
Мы разговаривали полчаса. Я задавала веселые вопросы. Вокалист на них развернуто отвечал. Я задавала уточняющие вопросы. Вокалист честно отвечал и на них. К четырем утра мы разошлись, довольные друг другом, с чувством полного удовлетворения от беседы и обещаниями встретиться тут же в их следующие гастроли, ведь мы так плодотворно поработали!
На следующее утро, приняв аспирину, я села расшифровывать запись беседы, из которой не помнила ровным счетом ничего.
— А что там у вас с новым альбомом – спрашивала я на записи заплетающимся языком.
— А вот заебись мы с ребятами съездили на рыбалку! – отвечал мне заплетающимся языком музыкант.
— Дадада! – была я полностью удовлетворена ответом. – А как у вас дела с бывшим участником группы
— Конечно, обычно я читаю книги в самолете, — ответствовал музыкант, и меня совершенно ничего не смущало в его ответе…
…Больше непьющим фотографам я стараюсь не доверять.
История вторая. Откровенная.
На самом деле, я человек очень скромный. Это вам может подтвердить каждый, кто хоть раз видел меня трезвой – все эти два человека и овчарка Дик размером с корову.
То есть вот чтобы я вышла там плясать макарену в одних носках посреди главного шоссе – это вряд ли. Я слишком хорошо воспитана, мама мне всегда говорила: будь скромной, будь скромной, смотри в пол, мой руки перед едой. Домой в десять, значит домой десять. Надеть рейтузы, значит надеть рейтузы. Не ширяться при родственниках, значит… Так мне говорила мама, и била меня плетьми, пока я сутками стояла на горохе мордой-в-угол-руки-вверх, и я выросла очень скромной.
И поэтому я немало охуела, когда с меня на улице упал лифчик.
Я как раз шла по работе на одно мероприятие в одно место, там собиралось много разных людей, чтобы заниматься одним делом. А днем ранее я купила модный такой лифчик, знаете, без бретелек, чтобы его не было видно под открытым сверху платьем и чтоб окружающие наивно думали, что это у меня сами по себе такие здоровые сиськи, хахаха, как я всех наебала.
Я вышла из автобуса и бодро побежала по оживленной улице, обдуваемая ветерком, к месту-встречи-изменить-нельзя. И было все отлично, и воздух, и лето, и Волга… И тут я почуяла, что что-то не то.
Я посмотрела вниз. И увидела чудо из чудес. Ниже привычной взору груди. У меня выросла еще одна.
Сраный лифчик без бретелек покинул насиженное место и съехал вниз, задумчиво зависнув где-то на уровне пупка. Отчего я стала напоминать что-то примерно такое, но в одежде, ведь мама учила меня быть скромной (но не говорила ничего о том, что нельзя постить в жежешечке голых баб).
468788
Матерь божия, подумала я. Стыд-то какой, подумала я. И, нервно озираясь по сторонам, не сбавляя ходу, попыталась через платье вытянуть лифчик обратно.
Получалось откровенно хуево.
Лифчик дополз до груди и встал под ней комком. У меня было уже не четыре сиськи, а две, но зато здоровые и удивительной стремящейся вниз бугристой формы, как если бы я выкормила ими 58 голодных африканских детей.
Так я и пришла на мероприятие. Придерживая грудь обеими руками, будто бы опасаясь уронить ее на асфальт. И так и досидела до его завершения.
И все бы ничего!
Но примерно через две недели я снова пошла на подобное мероприятие – в то же самое место. И когда я бежала с автобуса. У меня на бюстгальтере. Отлетела левая лямка.
Лифчик сполз на одну сторону. Правая грудь у меня теперь выглядела как обычно. А вот у второй образовался нижний этаж. Тут должны была быть картинка с бабой с тремя сиськами, но искать мне лень, поэтому лучше посмотрите еще раз на ту, что с четырьмя.
И все бы ничего.
Но примерно через две недели (клянусь, я не шучу!) я снова пошла на подобное мероприятие. В то же. Самое. Место.
И когда я бежала с автобуса.
С меня вдруг начали сползать трусы!
До мероприятия я дошла, вытянув руки по шву и широко шагая, как солдат на параде по Красной площади, периодически совершая бедрами развратные круговые движения, чтобы навернуть на себя обратно трусы по спирали…
…Уважаемые коллеги из «Комсомольской правды»! Я обожаю ходить на мероприятия в ваш пресс-центр. Скажите, когда следующее Если вы так настаиваете, я не буду в этот день одеваться в принципе.
История третья. Сногсшибательная.
В 2010 году у нас в Самаре поменяли часовые пояса, или как там это называется, я не помню, но вам, в общем-то, все равно всем плевать. В общем, перевели нас в московский часовой пояс. В связи с чем сдвинули стрелки на час назад.
И светлеть у нас стало очень рано, и темнеть очень рано. И некоторая часть граждан очень переживала из-за того, что солнце начинает светить им в рожи через занавесочки уже в 4 утра.
Граждане стали выходить на митинги. А у меня работа, в том числе, и такая – зимой и летом ходить на все городские митинги. Теперь вы понимаете, как охуенно, что вы работаете фасовщиками пельменей и донорами спермы
Была ранняя весна, и местом сбора митингующие выбрали один из городских фонтанов. Который, конечно, ранней весной не фонтанирует, а стоит уныло, наполненный грязным тающим снегом, но все равно очень радует глаз.
Перед фонтаном, лицами к нему, стояли 200 человек с транспарантами и кричали про то, чтобы «Долой», «На кол» и «Хватит это терпеть». А жопой к фонтану и лицом к народу стояли солидарные народные избранники с орлиным взором и тоже кричали про кол и про хватит.
Сначала я, как положено, походила в толпе и пообщалась с людьми, и меня даже никто не послал, как обычно, нахуй. Потом я поговорила с народными избранниками, записала все их «долой» в тетрадочку, сфотографировала орлиные взоры. И заскучала.
И обратила туманный взор на фонтан.
На бортике фонтана стояли мои коллеги с разных других работ, подобных моей. Они стояли на высоком бортике за народными избранниками лицом к толпе и фотографировали ее сверху, чтобы вся она залезла в кадр.
Ага, подумала я. Умные, значит. Залезли, значит, на фонтан. Вся толпа у них в кадре. А я тут как лох снизу. Ну уж нет, хватит это терпеть. Долой. И тоже пошла к фонтану.
На улице была ранняя весна, на небе солнышко, а под ногами мокрая жирная грязища. В такую погоду я люблю ходить на высоченных каблуках, в коротких юбочках и с независимым ебальцем, хотя на меня, конечно, все равно никогда никто не обращает внимания, если только у меня из-под платья не выглядывают четыре сиськи.
И со всеми этими каблуками, юбочками и ебальцами я полезла перед глазами 200 митингующих человек на высоченный фонтанный борт. Цепляясь ногтями за несошедшую с него после зимы скользкую ледяную корку.
И я залезла.
И мне открылись дали.
И я достала фотоаппарат.
Высоченный каблук поехал по ледяной корке.
— Бляяять, — сказала я…
И с грохотом
ёбнулась в фонтан
перед глазами толпы в 200 человек!
…
— У вас все хорошо, девушка – спросил подбежавший милиционер.
Да просто за-е-бись!
Айл би бэк!
nervnoe_serdce