Вторая жизнь Михалева.

 

Вторая жизнь Михалева. В 45 лет у Михалева началась новая жизнь. Из-за собаки. Конечно, в детстве Михалев, как каждый ребенок, мечтал о преданном друге, но, как чаще всего бывает, сначала

В 45 лет у Михалева началась новая жизнь. Из-за собаки. Конечно, в детстве Михалев, как каждый ребенок, мечтал о преданном друге, но, как чаще всего бывает, сначала заводить собаку не разрешали родители, потом жена была категорически против, потом трудные 90-е, не до собаки было. А в 45 Михалев пошел выбрасывать мусор после гостей и нашел его – крупного пожилого кобеля непонятной породы и грзяной масти, которого, видимо, прежние хозяева, избили и затолкали в мешок из-под сахара, да и бросили умирать на помойку. Сил у собаки оставалось только даже не скулить – просто громко дышать с какими-то человеческими всхлипами, да чуть шевелиться в тесном мешке. На эти всхлипы и пошел Михалев, все еще держа в руках пакет с мусором. «Подарку» к юбилею михалевская жена не обрадовалась, и отношения, итак портившиеся с каждой неделей, сошли на нет совсем. Михалев жену уважал, все же 23 года вместе, сына вырастили. Но предать собаку не мог. Молча отмыл в ванной, высушил феном жены, молча отвез на своей новой Ладе на переднем сиденьи, на месте жены, в ветклинику. Кобель оказался метисом то ли боксера, то ли бульдога, красивой масти молочного шоколада с белыми носочками, грудью и проточиной на морде, с большими выразительными карими глазами – глазами мудрого старого еврея, с купированным хвостом и ушами – видимо, продавали как боксера. Ветврач дал ему лет 7-10 по стертым зубам, определил перелом ребер, ушибы, прописал какие-то уколы и месяц низкой активности – выгул только на попис. Жена все же ушла к своей первой любви, однокласснику Валере, недавно овдовевшему. Так они и жили – три мужика в просторной квартире: Михалев, сын и кобель, которого неосмотрительно Михалев назвал Джульбарсом. Неосмотрительно – потому как через месяц Джульбарс превращался то в Барсика, то в Жулика. Окончательно кличка Жулик закрепилась за привычку тырить все, что плохо лежит и складывать за диван. Раз в неделю Михалев вместе с сыном проводили уборку и ревизию награбленного, и, под тяжкие вздохи Жулика находили своершенно целые носки, тапки, пульт, зарядки, и даже иногда кусочки черствого хлеба. Вечерами Михалев привык проводить с Жуликом сидя на полу в обнимку – Жулик клал свою большую брылястую голову на плечо Михалеву, и они вместе смотрели то футбол, то какое-нибудь кино про бандитов. Пиво Жулик не переносил на запах, чипсы не ел, а вот борщ и блины очень уважал, и Михалев скоро избавился от пивного животика, да и фигура начала проявляться под жирком от бывшей семейной жизни. Через пять лет Михалевский сын привел жену Танечку, Танечка вскоре оказалась беременна, а Джульбарс начал сдавать – ослеп на один глаз, мог описаться утром. Михалев старался, чтобы Жулик лишний раз не попадался невестке под руку, но квартира, хоть и трехкомнатная, имела только одну ванную и кухню, и часто невестка, притворно чихая, жаловалась мужу на «ужасный запах и грязь».
В выходной была чудная зимняя погода, и Михалев с Жуликом долго гуляли в парке. Жулик носился, как щенок, по свежему снегу, а Михалев, помахивая поводком, просто гулял, наслаждаясь морозным чистым воздухом и радуясь резвости Жулика. Очнулся Михалев в каком-то светлом теплом и уютном помещении. Окромные панорамные окна, белоснежная стойка у металлических раздвижным дверей, за ней – парень в белой униформе. Мягкие уютные диваны, сверкающий чистотой пол, тишина и покой. Появлялись люди, подходили к стойке, парень либо вызывал им такси, и они садились в лифт за дверьми, либо оставались ждать. Одна пожилая пара сказали, что ждут тут очень долго, и их такси все никак не прибывает. Парень с мягкой улыбкой успокаивал их. Симпатичную девушку парень попросил к выходу из здания, сказав, что она пришла слишком рано, ее такси не готово. Мягкая музыка расслабляла, убаюкивала. Две вещи не давали Михалеву покоя – Жулик остался на улице, один. Он предал своего друга. Да и еще прикидывал, есть у него деньги на такси. Но, сунув руку в карман, нашел там две странные монеты – и сразу понял, что этого будет достаточно. Оставалось решить вопрос с Жуликом. Подойдя к парню за стойкой, он как можно вежливее объяснил ситуацию. «Понимаете – говорил Михалев – он, хоть и большой, но очень воспитанный и спокойный, мы же с ним и на рынок, и в банк, и на почту, его все дети любят». Парень кивал, внимательно читая что-то на экране ноутбука, и поднял на Михалева глаза. «Да – сказал он – Вам разрешено с обоюдного согласия пребывать вместе». Михалев опустил глаза – Жулик сидел у ноги. Они отошли от стойки, и удобно расположились у дальнего дивана на полу – Жулик привычно положил голову на плечо Михалева. Через некоторое время Михалева привлек вид за окном – какая-то суета, мигалки. Он встал, подошел к окну… обернулся – но Жулика уже не было. Михалев бросился к парню за стойкой – тот ласково улыбнулся.
— Вы должны покинуть помещение – пропел парень.
— Но… моя собака… Джульбарс… я не уйду без него!!!
— Ваш друг оплатил Ваше возвращение. Это был его последний приход, после которого он мог воплотиться в более высокую сущность. Он отказался от перевоплощения и остается в своей нынешней сущности до конца Ваших дней. Всего доброго, Вас ждут.
Морозный воздух ударил в лицо. Мигалки скорой резали глаза.
— Где Жулик – тихо спросил Михалев.
— папа, он спас тебя – сын с невесткой сидели у кровати.
— когда ты потерял сознание, он привел к тебе кого-то из собачников, они вызвали скорую. Но у Жулика не выдержало сердце.
Раней весной у коллеги Михалева, бухгалтера Маши, сука родила щенков. А Михалев увлекался фотографией и имел неплохую камеру. Вот Маша и попросила Михалева поснимать малышей, пора было делать рекламу. Когда Михалев переступил порог, один из карапузов выбрался из загончика, по-деловому подошел к Михалеву и усадил всою попу на ногу тому – точно так, как делал это Джульбарс. Михалев присел рядом с малышом. Тот незамедлительно устроил свою башку на ногу Михалеву, прислонившись плечом. Через месяц малыш переехал к Михалеву домой. Удивительно, но даже невестка Танечка души не чаяла в Патрике. Внук Михалева и Патрик росли, как говориться, в одной песочнице, и Патрик был и нянькой, и другом, и братом. А сам он рос могучим, серьезным кобелем миттеля. Красивый, статный, Михалев с ним узнал о другой стороне собачьей жизни – об экстерьере, груминге, выставках, вязках. В свои 50 он научился хендлингу, триммингу. Да, он делал это не так профессионально, как молодые мальчики и девочки, но их тандем имел успех на выставках, часто поражая слаженной работой, доверием к партнеру. Патрик оставил после себя своего сына Ярика. Ярик – сына Гаврюшу. Гаврюша –сына Тошу. Каждый со своим характером, своим темпераментом. Неизменны в собаках были только огромные карие глаза восточного принца со взглядом страго еврея, привычка усаживать попу на ногу да обнимашки перед телевизором. Сын с Танечкой давно построили свой дом, внук уехал с женой за границу, и со стариком Михалевым жил правнук Ильюша. Когда в 90 лет Михалев попросил на день рождения собаку – Тоша умер год назад – вся семья вынесла вердикт, что дед сошел с ума. И только Ильюша нашел питомник, съездил с прадедом и выбрал щенка – сенбернара на этот раз. Со временем, Июльша женился, жили хорошо, одной небольшой, но очень дружной семьей: предед, собака и молодые. Но никак не могли Ильюша с женой Настей родить ребенка. Врачи категорически расписались в соем бессилии, не помогли и знахарки, и ЭКО. Время шло, счастливые года не заметны своим бегом. Михалев умер в 103 года. Правнук Ильюша нашел их утром вместе с Барни – огромная седая голова собаки покоилась на ногах Михалева. Барни тоже был мертв. Через два года после смерти прадеда Михалева Настя забеременела, легко выносила и родила близнецов.

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *