Красный сигнал

 

Красный сигнал Работаю я помощником машиниста на просторах сети железных дорог России. Работаем мы парами — собственно машинист и его верный помощник. Как-то раз мой напарник заболел, и меня

Работаю я помощником машиниста на просторах сети железных дорог России. Работаем мы парами — собственно машинист и его верный помощник. Как-то раз мой напарник заболел, и меня отправили в рейс с другим машинистом. Познакомились перед поездкой, поболтали, ну я и спросил:

— А твой помощник где

— Медкомиссию не прошел, руки затряслись, — ответил он мне.

Ну, затряслись и затряслись, чего в жизни не бывает. На этом тему и замяли. Поехали. Сдружились, можно сказать — тем для разговоров нашлось предостаточно: он, как и я, ходил в тренажерный зал и представлял собой мускулистого дядю. Вот и проболтали мы с ним всю дорогу в одну сторону. В конечном пункте отдохнули и поехали обратно. Поезд достался с взрывоопасными материалами, поэтому с нами поехал еще и охранник. Для перевозок опасных веществ есть удаленная от основного пути ветка, которая проходит через поля и леса. Вот туда-то нас и завернули.

Дело было поздней ночью. Едем мы, болтаем, а в рации слышны непонятные шорохи и шепот. Ну, я и взял трубку, чтобы послушать, поднести динамик поближе к уху, как вдруг машинист изменился в лице и почти криком велел положить трубку. В недоумении я положил ее, поинтересовавшись, в чем причина столь бурной реакции. Он и рассказал:

 

— Помнишь, я тебе говорил, что у моего помощника руки затряслись Так там то же самое было. Шорохи, шепот в рации, он тоже взял послушать, кто чего говорит, прямо как ты сейчас. Ему чего-то сказали, как он сам говорит — бабка какая-то, и у него руки затряслись на следующий день. Уж не знаю, от этого ли, но чем черт не шутит…

Желание слушать рацию тут же отпало. Я начал расспросы на эту тему, и он сказал, что здесь на холме деревушка, в которой живет бабка, а у нее от деда осталась радиоаппаратура. Много раз жаловались на нее, что вклинивается в эфир, мешает работать. Даже расследование провели и вычислили ее, но по каким-то причинам и после расследования она продолжала передачу своих сообщений — мер принято не было.

Чуть позже мы встали перед красным сигналом, а на железной дороге совсем не как на дороге у машин — красный может гореть хоть три, хоть все десять часов подряд. Тема про бабку забылась, понеслись анекдоты и всякая прочая болтовня. Спустя какое-то время из задней кабины прибежал охранник с глазами как два блюдца, со словами: «Там баба идет к нам в ночной сорочке и босиком». Повторюсь, что на улице глубокая ночь, время года — поздняя осень, на улице лежит снежок, градус ниже нуля… Вспомнив про злосчастную бабку, мы побежали закрывать двери локомотива. Вернувшись в кабину, погасили свет и притихли. В окно я высовываться побоялся. Только слышал, как около локомотива сначала кто-то бродил, а после начал стучаться в корпус с жалостливыми мольбами о помощи. Машинист высунулся посмотреть, кто там — мало ли, может, какая помощь и правда нужна, — но тут же закрыл окно и отошел. Тем временем на улице эта самая бабушка принялась бегать и громко смеяться. Сказать, что мы перепугались — значит, не сказать ничего. Три здоровых мужика сидели и боялись, как дети малые. К нашему счастью, загорелся желтый, и мы поехали.

После приезда рассказали это другим локомотивным бригадам, на что нам сказали, мол, это не единичный случай, но раньше она не подходила, а сидела недалеко и смотрела, что-то время от времени выкрикивая.

Вот такая история. Что это было на самом деле, не знаю — может, просто больная женщина, а может, и ведьма какая-то.

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *