Имена в этой истории не являются вымышленным. А речь пойдет о службе в армии. Об этой нелегкой ноше, которая невольно тянет обычный юноша, достигший восемнадцатилетнего возраста. Служили мы в лесной местности, воинская часть находилась прямо в сосновом бору. Летом офицеры давали нам ведра и отправляли в лес собирать ягоды, но не для себя, а для своих жен и любовниц. Но себя и мы не обделяли. Две земляники в ведро, две земляники в рот, благо был хоть какой источник витаминов, да и собирать ягоды гораздо приятнее, чем копать ямы, перетаскивать тяжелые предметы с места на место, или что еще хуже, стоять в наряде. В целом, мне грех жаловаться, потому что части бывают и похуже, где могут происходить страшные вещи, и главный инициатор этих вещей — человек. Но речь пойдет не об этом.
Наша воинская часть было построена на болоте, а там, где болото, там, где есть болото, бывают несчастные случаи. И если вы думаете, что в армии все офицеры это серьезные дядьки, то я вас удивлю, пьяниц и алкоголиков среди них хватает. один из них был старший прапорщик медицинской службы Шевкапляс, и он очень злоупотреблял этим делом, но несмотря на это он был грамотным врачом на все руки. А в паре с ним работал майор Жалсанов, которого позже прозвали черным майором. Именно он ночью пьяный умудрился увязнуть в трясине, которая была недалеко от санчасти. Его тело вытащили, специальные службы сказали, что заберут его завтра. Мы оттащили труп в санчасть и бросили его к запасному выходу. А наутро тело исчезло. Дежурный по части потом долго оправдывался перед командиром части, да и мы подтвердили, что так оно и было. Мало того мокрые следы остались. На трех кпп дежурные клялись, что там никого не было ночью, никто них никто не ходил. Про ту историю давно забыли.
Служба в казарме не сахар, ночью прессуют деды, а днем офицеры гонят солдат заниматься хозяйственными работами, недосып копится, от чего я один раз даже уснул, когда мел улицу. Обычно через три недели недосып становился невыносимым, а все, кто служил знают, что выспаться можно в санчасти. У меня на ноге был вросший ноготь, я часто этим пользовался, шёл в санчасть, меня клали туда, Шевкапляс говорил, что сделает операцию и вырежет ноготь, но на деле он напивался до беспамятства и спал в своей коморке. А я, счастливый, спал, как сурок. Обычно клали в санчасть на три дня, за два дня мы там высыпались, появлялась энергия, мы даже начинали по ночам беситься, бегать по санчасти, бороться. Прием пищи у больных осуществляется там же, есть специальная столовая, по площади ни чем не больше, чем обычная кухня, которая есть в каждом доме. Так вот во время очередных игр, я забежал на кухню и заперся. Мои сослуживцы долбились в дверь, а я смеялся. Вот только смеяться я перестал, когда в столовой лампочка погасла. А затем, спустя полминуты загорелась. Я обернулся и в окне увидел того самого майора Жалсанова. У него не было глаз, и весь он был в водорослях, при этом на нем была фуражка, это все, что я запомнил за долю секунды. Из санчасти я вылетел, как ошпаренный и босяком добежал до батальона, разбудив своими стуками в дверь спящего дежурного. Я перепугался, особенно, когда обернулся и увидел его, черного майора, который шёл за мной по пятам.
О происшествии было доложено дежурному по части, роту подняли, выдвинулись на место, прочесали всю часть, но никого подозрительного там не нашли, решили, что мы собрали галлюцинагенных грибов в лесу и съели их для того, чтобы «расслабиться». За это меня наказали, поставив дежурить на тумбочку на целый месяц, а деды нарезали мне накрыть им поляну за это, плюс к тому бляхами от ремней отбили мне все ладони, я получил по одной руке сто «печенюшек», и сто по другой, после чего мои ладони приобрели вид боксерских перчаток, и меня, смеясь, стали звать печенюшником. Печенюшка — это такой вид наказания в армии, когда дух провинившийся ставит кисть ладонью вверх, а дед со всего размаху ударяет по ней бляхой от ремня. Припомянали мне это все очень долго, но время лечит, и вскоре все забылось, я даже сам себя убедил в том, что все это мне просто приснилось, либо я и правда что-то не то съел.
Долгожданный день настал, когда наши дедушки уволились, и мы стали старшим призывом. У старшего призыва были свои наряды, это был шестой кпп. Там была техзона, которая так же находилась в глухой чаще. Но только служба там была медом. Вся работа заключалась в том, чтобы встретить офицеров, которых привозит автобус в техзону в утреннюю смену, затем проводить сменившихся, и тоже самое вечером, остальное время развлекайся, делай что хочешь, хоть спи, хоть картошку жарь. Единственным минусом был пятый кпп. Этот кпп находился в километре от шестого кпп, и там должен с утра до вечера стоять боец, этот кпп был сделан для того, чтобы в случае нападения врага, дневальный по кпп успел подать сигнал в техзону. Делать ничего не оставалось, стояли по очереди. А стоять-то там скучно, это сейчас есть у каждого планшеты, телефоны, зашел в интернет, посидел, а тогда, когда служил я, из развлечений были только книжки, ну либо приходилось часами смотреть в стену, либо летать в своих мыслях, мечтать о красивой девушке, которую встретишь на гражданке и представлять какие байки и небылицы будешь рассказывать друзьям, дембельнувшись.
Так вот сижу я, как раз время ужина почти, сменившаяся группа офицеров уехала в военный городок, то есть осталось еще немного, и можно кпп закрывать, вдруг начала происходить какая-то чертовщина. Я слышу отчетливые шаги за коморкой. Выбегаю, слышу, как шаги уходят в лес, но при этом никого нет. Ухожу обратно, та же история, снова шаги по снегу, скрипучие такие. Да что за дела Выбегаю, никого, обернулся, и вдруг увидел на заборе мальчика. Он плакал. Как он сюда попал. Я побежал в его сторону, на секунду дерево закрыло его, и, когда я обогнул этот толстый дуб, мальчика уже не было. Ну не могло показаться. Вышел за кпп, мало ли, он упал с забора, но там никого не было, снег без единого следа, как выпал, так и лежит. Тем временем я услышал грохот в коморке, побежал туда и увидел, что телефон разбит. Вокруг никого, и снова слышны шаги за спиной, как будто кто-то бежит на меня. Я обернулся, но не увидел никого. Это стало ни на шутку меня напрягать, сам телефон не мог там упасть, да даже если бы и упал, то ему бы ничего не было, это ж древний, как говно мамонта телефон, им гвозди забивать можно. Его кто-то разбил, но кто это. Я наслышан происходящей чертовщиной здесь, эти байки нам часто рассказывали, и про тень в столовой, которая ходит по ночам, и про то как краны сами по себе открываются, я этого не видел, и отказывался в это верить. И я совсем забыл про тот случай в санчасти, а вспомнил я про него, когда увидел того майора, он откуда ни возьмись появился, стоял он пяти метрах от меня и смотрел мне прямо в душу, затем я почувствовал, как земля подо мной стала мягкой, а ступни мокрые, холодная вода заполнила оба сапога. Я проваливался под земли, очень медленно, снег вокруг меня становился мокрым. Я погружался в это болото быстро, холод был дикий, ранее я никогда не окунался в прорубь, мне было трудно дышать, а майор смотрел на меня и последнее что что я увидел перед тем, как погрузиться, это того самого, майора Жалсанова, который полгода назад так же утонул в болоте.
Через час наряд по кпп поднял панику, доложил дежурному о том, что пропал солдат, на месте был обнаружен штык-нож и шапка. Следов вокруг не было, весь лес прочесали, командование части доложило в округ о происшествии, меня объявили в розыск, но как можно найти того, кто просто бесследно исчез. Теперь воинская часть — это моя обитель, и нас таких много, тех, кому земля в этом месте стала могилой. Когда нам скучно, мы развлекаемся по-своему, пугаем людей, открываем краны по ночам, скидываем с полок посуду, или просто издаем пугающие звуки, а время от времени мы находим жертву, и забираем ее с собой в наш мир. Тело съедаем, а душа остается с нами навеки, едим мы редко, но чем нас больше, тем сильнее нагуливается аппетит.
Не всегда то, что вы видите, делают люди, не факт, что все выше писал живой человек.