Безымянная 

Ольга была мертва уже четырнадцать часов. Все это время она сидела на холодном подоконнике и безучастно смотрела то на очертания своего тела, лежащего на полу, то в залитое черной краской ночи окно. 
Наконец, зимняя темнота за стеклом постепенно сменилась чахло-розовой зарей, вымывшей из мрака голые деревья, забор и снег. Бледный свет проник в дом, и Оля рискнула подойти к телу поближе и зачем-то присмотреться к ранам. Три красных пятна на спине, белая махровая ткань халата пропорота, на нитках, торчащих из разрезов, засохла кровь. Девушка поморщилась и вернулась на прежнее место. 
В приоткрытой двери появились темные мохнатые уши — откуда-то вылез сонный пушистый кот Герасим. Серый дымчатый питомец с желтыми глазами помялся на пороге и осторожно двинулся вперед, обнюхивая окружающее его пространство и не сводя глаз с трупа хозяйки. Оля внимательно следила за ним, но когда животное подошло к телу совсем близко, решила прогнать его, на всякий случай. 
— Кыш. Кыш, я сказала Брысь! — она махнула рукой. Кот взглянул на нее так, словно впервые увидел, испуганно присел, поджав уши, и зашипел. После этого он низко пригнулся к полу и выбежал из комнаты. Из окна девушка увидела, как Герасим упруго прыгнул всей своей серой тушей с крыльца, по брюхо провалился в снег рядом с дорожкой, воровато оглянулся назад и полез дальше, дергая приподнятым хвостом. 
— Девять утра, — произнесла Ольга тихо, просто чтобы хоть что-нибудь сказать. — Девять утра, а меня еще не нашли. Когда уже кто-то придет… Неужели никто не слышал шум Я же так кричала, а никто не пришел… И сейчас не приходит. 

Сергей неожиданно пришел накануне, около семи вечера. Бывший муж был бодр, весел, и растирал розовый от мороза и наморщенный от смеха нос. Сережа подарил Ольге букет, бережно завернутый в газету, и торт, поздравил с прошедшим Днем Рождения и колюче расцеловал в щеки. Они сели пить чай на кухне, обсуждая какие-то пустяки вроде последних новостей, а потом он аккуратно завел разговор все о том же. 
— Оля, я тут подумал. Давай все-таки снова сойдемся. Не чужие же друг другу. Дай мне второй шанс, все будет по-другому, — он помял пальцы и, не сводя с них глаз, произнес, — я не буду больше так ревновать. Я же просто люблю тебя, поэтому теряю иногда голову. 
Сразу после этих слов разболелась голова — не хотелось говорить об одном и том же в десятый раз. Сколько уже просила оставить эту тему, воскрешавшую в памяти вечера скандалов и угроз. 
— Сереж нет, я не изменю уже своего решения, поверь. Возвращаться к тому, что было, нет смысла, а на новый лад мы не заживем. Она на несколько секунд остановилась, чтобы не заплакать, и подвинула вазу с цветами, словно отгораживаясь от прошлого, сидевшего напротив, — Понимаешь, тут еще одно Я не говорила тебе, но надо все расставить по местам — у меня появился другой… Вот… Поэтому уходи, пожалуйста. 
То, что случилось потом, напоминало самый страшный фильм ужасов. Сергей сначала резко изменился в лице, а потом почти сразу его потерял. Он не разозлился, не огорчился, не вышел из себя, а именно потерял человеческое обличье. 
— Так и знал, стерва, что ты гуляешь от меня и всегда гуляла, сама теперь созналась! взревел Сергей и, продолжая что-то кричать, страшно потянулся к ней через стол скрюченными руками. 
Ольга порядком одурела от страха в этот момент, она не знала, что ее маленькая ложь так отзовется. Но в оцепенелый разум все же метнулась мысль надо бежать, сейчас, немедленно, куда угодно, босиком по снегу. Она рванулась к двери. 
— Куда, — прорычало чудовище, перевернуло стол и больно ухватило ее за локоть, — куда ты собралась!!! Я еще не договорил с тобой! 
Ольга начала кричать так, как никогда в своей жизни не кричала, отбиваясь от мужа: 
— Пусти, пусти!!! Люди, помогите, а-а-а, убивают! Убивают!!! — тут ей удалось выкрутить посиневшую руку из мертвой хватки мужчины и снова броситься к спасительной двери, раня ноги о шипы роз и осколки разбитой вазы. 
А потом был холод в спине и безумная слабость, моментально прижавшая женщину к холодному полу. Сквозь слезы она видела, как Сергей пятится назад с окровавленным ножом в руке. Им Оля полчаса назад порезала праздничный торт. Потом Сергей просто повернулся и тихо вышел из дома, выключив свет. Ольга осталась лежать в темноте. В ней что-то долго стучало, а потом ослабело, сбилось с ритма, поперхнулось и стихло…. 

Сейчас Ольга была абсолютно свободна и могла пойти куда угодно, но ей не хотелось бросать несчастную убитую себя одну в выстывшем доме. Пусть придет хоть кто-нибудь, чтобы больше не беспокоиться. И тут, словно во исполнение желания, она увидела, как в калитку вошел сосед дед Валентин и заспешил по дорожке к крыльцу. 
— Ольга, Оля, у вас все хорошо Я вчера слышал у вас шум — пожилой человек остановился, прислушался, а потом с бормотанием неловко взобрался по ступеням к двери. Он со скрипом распахнул ее, впустив в дом клубы холодного пара, и прошел в комнату. 
— Оля… — девушка видела, как дед застыл на пороге, ошарашено глядя на жуткую картину, развернувшуюся перед ним. Он постоял немного, приходя в себя от увиденного, а потом развернулся и бросился обратно во двор. 
— Ксения Александровна! Оленька.. Там Господи, беременную — он уже бежал по улице, и были слышны его удаляющиеся крики. — Звоните в скорую! Вызывайте милицию! — понятно, кивнула Ольга, он торопится к соседке, у которой есть телефон. Сейчас ее мертвую заберут, и все будет хорошо. 

— Мама, а мы когда домой пойдем — Оля развернулась к заспанной девчушке лет четырех. Девочка с длинными распущенными светлыми волосами сонно терла маленьким кулачком глаза, переступая босыми ножками по полу. 
— Раз ты уже проснулась, то сейчас и пойдем, — Оля улыбнулась, встала с подоконника и протянула руку малышке. Они обе, босые и нечувствительные к утреннему морозу, вышли на заснеженный двор и двинулись к воротам. 
— Ма-а-ам, — девочка вдруг остановилась и подняла серьезное личико. 
— Что, солнышко 
— А если бы я родилась, как бы ты меня назвала

Источник