Истории из жизни реальных людей
бесконечной алкогольной саги.
На очередном вызове родственники проводят к пациенту и поспешно покидают
поле боя, мистически растворяясь в тяжелом перегарном облаке. И я с
больным один на один. А первая встреча с пациентом — это сакральный
момент. Это как вербовка — все решается первыми словами, первым
взглядом. Если покажешь неуверенность — все, он тебе не верит и максимум
на что можно рассчитывать — исполнить роль похметолога — то есть
по-быстрому прокАпать и смыться. Поэтому жгу его, болезного, взглядом,
всем небритым злобным интерфейсом пепелю надломленную психику. И не
давая очнуться — тонометр, алкометр, глюкометр, кардиограф. Техника
мелькает перед ошарашенным Иван Иванычем. Эх, жалко бубна нет — а то бы
попрыгал вокруг кровати. Попутно пытаюсь собрать анамнез — чего-то
невразумительно хмыкает, ну да не важно — самое главное уже узнал у
жены, пока руки мыл. И вот момент катарсиса — вкалываюсь — в вене. У
пациента облегчение в глазах — все, теперь его можно брать теплого! И
пошла психотерапия. Чувствую, что в ударе — умню. Ацетальдегид,
трансаминазы, созависимость, толерантность, каким-то боком приплел
гематоэнцефалический барьер… И сразу давлю на необходимость кодировки,
подшивки. Если нет — инсульт, цирроз, параплегия. Жонглирую словами — у
мужика в глазах реальный страх. Нет, сегодня я определенно на коне.
Вижу, что скоро заснет — спрашиваю: Ну так будем кодироваться
Испуганный судорожный кивок в ответ и Иван Иваныч уходит в сладкий
феназепамовый сон. Я доволен, утираю пот. Почувствовав изменения в
пульсации локального эфира материализуются родственники. Заканчивая
капельницу, с чувством выполненного долга сообщаю: все ок, Иван Иваныч
дал согласие на кодировку. У жены в глазах ужас, мать крестится на меня,
аки на черта. — Доктор, да как же вы — А что такое
— Так он же ГЛУХОНЕМОЙ у нас!
P.S. Через пять дней Иван Иваныч закодировался — не пьет второй год