Истории из жизни реальных людей
В Зуглове она почувствовала угрозу, поэтому стала вываливать на опера анатомические и паразитологические термины, не дожидаясь вопросов.
Понял он для себя из этого потока только одно — удаленная киста на самом деле не была эхинококковой. Внешне — да, а внутри нее оказались скопления таких разнообразных паразитов, каких завлабораторией за свою пятидесятилетнюю практику ни разу не видела. Причём они росли на глазах прямо под окуляром микроскопа, и пожилой женщине пришлось повозиться, чтобы не перезаражать всю лабораторию. Где их мог набраться летчик испытатель Но Зуглова сейчас больше интересовало, от чего умерла на рабочем месте молодая лаборантка, и в каком виде был принесенный из операционной контейнер.
— Света — напряглась заведующая, — что ж… там на вскрытии разрыв аневризмы, ничего криминального, хотя, могла с ней еще десяток лет прожить. Скачок давления на гормональном всплеске, знаете… эти молодые особы бывают такими чувствительными.
— Ну, допустим, еще один несчастный случай, но вы ведь тоже не верите в совпадения Как и моё начальство, впрочем… А контейнер Где он сейчас, кстати
— Из операционной к нам приносят санитары. Здесь берем срезы для микроскопии. Операционный материал исследуется в патологоанатомическом отделении, и только потом подлежит уничтожению. Все остатки удаленных биологических отходов такого рода увозит специальная служба.
— Заразу сжигают, конечно же
— По идее всё должно сжигаться, да… Или отдельно захораниваться на специальном участке на кладбище. Но пока эту службу дождешься… — она закашлялась, отхлебнула остывшего чаю из старинной кружки. — Представьте, периодически подобные отходы мы подкладываем в трупы, которые идут на кремацию. Так что, все страхи, что у вас в урне прах не совсем вашего дедушки, не беспочвенны, к сожалению. Целую ногу, конечно, не засунут, но фрагменты удаленных опухолей, например, легко. Отдельных законов про это нет, имеются только всякие санэпид приказы. Контролируют вывоз санитары и лаборанты, отмечают в журналах утилизации. Собирают такие отходы в одноразовые жёлтые пакеты и жёлтые контейнеры, маркируются как «Отходы класса «Б».
Зуглову начали надоедать эти извороты и откровения. Он вспомнил странности тети Дуси, а информация о биоматериале подняла в нем мутную волну внутреннего сарказма от всего этого раздолбай-катаклизма. Опер поднялся с давно зреющим намерением осмотреть кое-что на месте:
— Ну! Пойдемте, мамаша, как говорится, в закрома. Без обид. Я хочу осмотреть эти два трупа ваших сотрудниц и помещение, где хранятся контейнеры.
Через минуту двое парней в синих костюмах, дыша перегаром, лязгали отпираемыми засовами и скрипели вращающимися колесами на толстых железных дверях.
В заставленном бутылями и склянками с притертыми крышками, полутемном помещении на одной из полок заведующая показала Зуглову желтый контейнер с буквой «Б».
Из стальной ячейки холодильника, послушный рукам санитаров, выехал сизый труп кормилицы собак тети Дуси, рядом выкатилось второе тело не в меру чувствительной лаборантки Светы с роковой аневризмой. Зуглов не мог не обратить внимания на непомерно раздутые, еле сдерживаемые грубыми швами после вскрытия животы у обеих.
Завлабораторией остановилась рядом с ними, глядя и недоумевая, от чего такая необъяснимая метаморфоза произошла в холодильнике. Уже подходя к комнате с контейнером, Зуглов боковым зрением увидел — что-то непонятное началось в секционном зале.
Швы на животе тети Дуси начали медленно распускаться. Зуглов обернулся, ахнул и замер. Наружу, глядя вокруг глазами-присосками и шевеля крючьями на концах, полезли плоские черви огромных размеров. Один из них впился в шов на трупе Светы и, разорвав его вмиг, высвободил еще десяток пятиглазых голов, извивающихся на склизких перешейках. Севшая просто на кафельный пол и безмолвно двигающая вставной челюстью, заведующая патанатомией тут же была замечена одной из них. Отбросив мгновенно астрономические очки и прижавшись крючьями к ее глазу, пульсирующая голова стала пить содержимое глазного яблока, подрагивая и урча.
Опер, справившись с тошнотой, выдернул из кобуры черный, ловко легший в руку «Удав», стал стрелять по животам трупов, поднимая фонтаны черной крови, обрывки кожи и морщинистые фрагменты хрипящих червей. Но новые головы лезли, скользко тянули к нему свои, растущие на глазах, крючья.
Зуглов попятился в комнату, где на полке стоял контейнер. Там всё от пола до потолка заполнялось вылезающими из контейнера пузырями с серой слизью. Он стал палить по ним без разбора. Послышался звук, напоминающий стон. Один или два бутыля оглушительно рванули. В лицо Зуглову полыхнуло, заволокло дымом и обожгло огненной, смрадной каруселью невиданного пожара.
Через время уже ни он, ни корчившаяся в пламени вместе с ползучим клубком завлабораторией не могли видеть, как прорывается сквозь чад и пламя прибежавший на дым Ираклий Соломонович. Как падает на него горящая балка, а маленькая начмед Коноводова в респираторе, окатив себя водой и визжа от натуги, вытаскивает вместе с пожарным из горящего морга своего задыхающегося шефа.
Вечером Кира и заклеенный пластырями, перевязанный бинтами Ираклий Соломонович стояли у окна кабинета, глядя, как догорает старинное, двухэтажное здание морга. Коноводова пододвинулась ближе, поместившись вся под огромную руку, чувствуя, как Беция хрипло дышит.
Она подняла глаза и встретилась с его благодарным, призывным взглядом. Растаяло былое, суетное. Вместо него всплыли институтские воспоминания о горячечных ночах и печаль об их необъяснимой разлуке. Потянулись губы, чтобы случился долгий, нежданный для обоих, поцелуй. Кира почувствовала, что ее начинает знобить, тихонько положила обе руки ему на грудь. Ласково перебирая пальцами пуговицы халата, глядя в зрачки Ираклия, она стала опускаться рядом на колени.
Выдающийся нейрохирург Ираклий Соломонович Беция стоял с закрытыми глазами, стонал и гладил слегка подпаленное каре своей спасительницы. Кожа и кость на его лбу расходились, пропуская из глубины черепа нечто.
Конец
Автор: Docskif