Истории из жизни реальных людей
«Он старался стоять прямо, чуть кивнул Любе и поскорее зашагал к выходу. Люба же собирала рассыпавшиеся по полу бумаги и смотрела вслед странному пациенту. Мужчину она видела впервые, и понятия не имела, к кому же он приходил, кто его принял, какой доктор…»
На работу Люба вышла можно сказать просто другим человеком. В отпуск уезжала растерянная, потемневшая от невесёлых мыслей женщина, а вернулась загорелая улыбчивая девушка с живой искоркой в глазах.
Аркадий Степанович, принимая от Любы привезённый ею из отпуска сувенир и коробку чая, одобрительно глянул на девушку:
— Ну вот, совсем другое дело, Люба. Теперь я вот что тебе скажу – Анисимова у нас в отпуск ушла два дня назад, так что ты садись на приём. Детское отделение пока подождёт, там под присмотром Клавдии Ильиничны и её твёрдой рукой все контролируется. Но идею вашу я не забыл, про «сказочные стены», и даже разрешение на это получил сверху. Так что ищите художника, обсуждайте, и ко мне уже с готовыми мыслями и решениями, я жду. А пока – на тебе передовая, у нас тут вдруг народ с ангиной пошёл, так что не заскучаешь.
А Люба и рада, она свою профессию любила, а сейчас, после отпуска и вовсе ощущала прилив сил, даже несмотря на то, что после приёма больных здорово уставала. Никому кроме Ксюши она не признавалась, что есть у неё маленький секрет такого настроения… теперь, когда она знала, что ни Олега, ни его новой семьи нет в Богородском, ей даже дышалось легче, и она очень надеялась, что они устроят свою новую жизнь в другом месте!
Жизнь шла своим чередом, во дворе подрастали Муркины котята, и вскоре заботливая мамаша всё же доверилась людям и перенесла свои пушистые комочки на обустроенную специально для них лежанку в сенях. Четыре котёнка уже открыли глазки и не давали маме-кошке покоя, всё норовя вылезти из гнёздышка и начать исследовать мир. Мурка «хлопотала» с детьми, хватая особо резвых за шкирку и относила их обратно, недовольно урча. Но и про свои обязанности не забывала – то и дело у крылечка то Люба, то дед Иван находили дохлыми охотничьи Муркины «трофеи».
— Такую кошку бросить, это каким дураком надо быть, — хвалил Мурку дед Иван, — Смотри-ка, всех наверно уж в амбаре-то изловила Ох, и шустра ты, Мурёна.
Люба начала подкармливать котят молоком, чтобы они давали мамаше хоть немного отдохнуть и восстановить свои силы, всё же кошка была некрупного сложения, а сил ей требовалось много. На котят уже нашлись желающие, особенно после того, как Люба рассказала на работе о том, что их мама – знатная мышеловка. Но Любе от этого было немного грустно – как же детишек отобрать у матери, ведь Мурка от них почти не отходит… Откинув грустные мысли, Люба решила пока не думать о будущем и жить приятными моментами.
Еще одним радостным событием, случившимся в Любиной жизни, было то, что их с Олегом наконец-то развели. Сам Олег на суд не явился, чему Люба очень обрадовалась. Отпраздновать такое событие она решила прямо тут же, в райцентре, и пошла в большой двухэтажный универмаг. Купив новые туфли, она долго стояла у витрины с косметикой, и вдруг решила, что ей нужна помада! Вообще, она нечасто использовала косметику, только иногда чуть подкрашивала ресницы, но тут просто вот захотелось. Нежный оттенок, который продавец назвала «пудровым» понравился Любе, и она купила блестящий футлярчик. Присмотрев для деда Ивана вязаную кофту, она прихватила и её, всё же в столь радостный день все достойны подарка! Купив в гастрономе ливерной колбасы для Мурки, всё же тоже не чужая, Люба отправилась домой. И когда она смотрела из окна автобуса на проплывающие мимо поля, пришло вдруг понимание… что всё, завершился в её жизни этот этап, который сложился в неудавшийся брак. Всё это теперь позади, и конечно оставит о себе воспоминания, но со временем новая жизнь, новые впечатления многое из того прошлого сотрут из памяти. Душа освободится от прошлого, остатки грусти уйдут и позволят ей дышать и жить дальше.
И Люба зажила дальше. Иногда до неё доходили слухи про бывшего мужа, на работе некоторые Любины коллеги судачили о нём, думая, что ей это интересно. Но она старалась избегать этих разговоров, не слушая рассказы и старалась перевести разговор на другую тему.
А говорили много что, только кто же знает, что из сказанного было правдой. Говорили, что Олег с Леной «разбежались», и Лена с дочкой живут теперь в городе, а сам Олег то ли вернулся к родителям в Калиновку, то ли вообще уехал в Москву, потому что его куда-то там пригласили после выступления.
Но Люба знала наверняка, что куда бы сейчас не уехал Олег, с Богородским он не попрощался. Ксюшина дальняя родственница, работавшая в отделе кадров Правления колхоза сказала, что Олег взял отпуск, а не уволился. Значит, он планирует вернуться, думала Люба и горестно вздыхала. Хотя, призрачная надежда на то, что за время отпуска бывший муж всё же решит что-то со своей жизнью, давала ей надежду, что больше она не повстречает его на тропинках Богородского…
Еще одним неприятным моментом в жизни Любы стало то, что почти все её знакомые и коллеги начали предпринимать попытки устроить её личную жизнь. И вот уже санитарка тётя Рая, поблёскивая глазами, просила принять приехавшего к ней погостить племянника, который «неожиданно почувствовал какое-то недомогание»… И вот уже в Любином кабинете, где она вела приём, сидит на краешке стула здоровенный румяный детина, смущённо поглядывает на неё и послушно разевает рот: «Аааа!», показывая горло. Не найдя ни малейших причин для беспокойства о здоровье мужчины, Люба прописывала пациенту витамины и прогулки на свежем воздухе, а после выговаривала коллеге:
— Тётя Рая! Ну что это такое, безобразие! Вы ко мне прислали совершенно здорового человека! А может быть в этот момент кому-то по-настоящему помощь нужна!
— Ой, ладно тебе Любаша! Все сейчас заняты – кто в поле, у кого покос! А ты знаешь, что наш Ваня – очень хороший и работящий! У него даже несколько грамот есть, она на комбайне работает! Симпатичный, правда
— Правда, — вздыхала Люба, ну вот что тут поделаешь, такое оно, село Богородское…
В конце лета больницы под «предводительством» Аркадия Степановича ждала какую-то высокую комиссию с серьёзной проверкой, поэтому к её приезду готовились все. Суета и беготня, тщательная уборка всех горизонтальных и вертикальных поверхностей, приведение в порядок документов – всё это утомляло неимоверно, и Люба думала, поскорее бы эта самая комиссия уже приехала! Чтобы уже, так сказать, «отстреляться» и спокойно продолжать лечить пациентов, которым такое настроение медиков тоже не нравилось, им хотелось просто поскорее выздороветь.
— Люба! Беги скорее к Борисову, ему нужен отчёт по препаратам, который вчера тебе дал, — в Любин кабинет заглянула медсестра Лида Тарасова, — Говорит, это очень срочно!
Люба кивнула, и взяла в руки бумаги, чтобы еще раз проверить. Хорошо, что пациентов в этот день было немного, и она успела всё подготовить, хотя вообще-то срок ей был дан до вечера.
Подкрасив губы новой помадой, Люба подхватила бумаги и поспешила к главврачу, чуть не забыв запереть кабинет. Почти бегом она неслась по коридору, Борисова не хотелось подводить, потому что эта самая комиссия уже приехала!
Резко завернув за угол, Люба со всего размаха врезалась в идущего ей навстречу мужчину. Да так неудачно… что в каком-то «диком» прыжке она умудрилась врезаться в него лицом, хотя он был на голову выше неё, да еще и измазать своей помадой его подбородок!
— Ох! – Люба от неожиданности и смущения выронила все бумаги.
Мужчина тоже охнул и чуть не упал, взявшись за грудь. Он прислонился к стене и укоризненно посмотрел на растерянную девушку, потом достал из кармана платок и немного неприязненно вытер помаду с подбородка.
— Вот так придёшь лечиться, и новые травмы получишь, — хмуро, с придыханием сказал незнакомец, — Что же вы, девушка, так низко летаете Надо выше брать, чтобы никого не зашибить ненароком!
— Простите меня, пожалуйста! – воскликнула Люба, — Вам нехорошо Вам нужна помощь
— А вы что же, еще и доктор! – мужчина был сердит, но Люба не злилась, она понимала, видела, что у него что-то болит…
За годы работы она научилась определять людей, терпящих боль и старающихся не показать это. Она сама называла это «синдромом кошки», такой вот придумала термин. Потому что знала, кошки тоже всегда скрывают боль, чтобы никакой зверь, посильнее их, не воспользовался слабостью и не напал на них… Так же и некоторые люди, видимо не очень доверяющие окружающим, старались не показать своей слабости…
— Да, я фельдшер, — ответила Люба, — Присядьте пожалуйста вот сюда. Как вы Что беспокоит
— Ничего не нужно, я уже был у врача и получил назначения, — холодно ответил мужчина, — Вы, кажется, куда-то там спешили Не смею вас задерживать.
Он старался стоять прямо, чуть кивнул Любе и поскорее зашагал к выходу. Люба же собирала рассыпавшиеся по полу бумаги и смотрела вслед странному пациенту. Мужчину она видела впервые, и понятия не имела, к кому же он приходил, кто его принял, какой доктор. Выглядел он лет на тридцать-тридцать пять, хотя плохое самочувствие явно прибавляло ему возраста.
«Наверное, тоже чей-нибудь племянник, который в гости приехал, — подумала Люба, — Всё же неудобно получилось, и глупо! Чуть с ног его не сшибла!»
Вспомнив, что с отчётом её ждут срочно, Люба проверила все ли листы она собрала и вновь полетела по коридору, только уже осторожнее.
Наконец-то этот сумбурный день подходил к концу, думала вечером Люба, прибираясь на столе. Комиссия оказалась довольно дотошной и состояла из пяти человек. Председателем был важный седовласый мужчина, из кармашка белого халата которого торчал очень остро отточенный карандаш. Осматривал он всё скрупулёзно и не спеша, чем немного нервировал сопровождающих его членов комиссии – двух женщин средних лет, одного совсем молодого человека и еще двоих мужчин лет около сорока. Люба не запомнила имена, и старалась заниматься своими обычными делами, не попадаясь на глаза проверяющим.
— Любовь… простите, я не знаю, как вас по отчеству, — неожиданно в дверях показался один из проверяющих, кажется, его звали Сергей Николаевич, — Я не помешал
— Входите, пожалуйста, — пригласила Люба, — Мой рабочий день закончен, и я собираюсь домой, так что нет, вы мне не помешали.
— Я знаю вашего дедушку, Ивана Савельевича. Я кардиолог, как-то давно он проходил обследование и лечение у нас, в городе. Я тогда только после института был… И помню, как вы с мамой приезжали его проведать! Такая вот память – людей помню, а что ел на завтрак — нет! Зашёл узнать, как у него дела
Сергей Николаевич приятно рассмеялся, улыбнулась и Люба, вспомнив то далёкое время.
— Ну, вы, Сергей Николаевич, сами можете спросить у него, как дела, — ответила она, — Он дома, и я думаю, что будет рад вас повидать.
— Неловко так в гости напрашиваться! Прошу вас, зовите меня Сергей.
— Ничего нет неловкого! Собирайтесь и идём! Я жду вас в фойе.
Вскоре под любопытные взгляды коллег, тут и там торчавших у окон больницы, Люба и Сергей вместе прошли по больничному скверу к выходу.
Автор: Алёна Берндт