Почти всегда на горке, ну на той, что главная на районе, есть такой мальчик: ему лет 14, он длинный, у него уже огромные ступни и кисти, но еще срывающийся на фальцет голос.

Он такой худой, что кажется голодающим. Возможно, он и правда голодает, несмотря на то, что наверняка ест больше и чаще всех в семье. Молодой растущий организм. Руки торчат из рукавов, брюки короткие, и ведь все на нем новое, а зима только началась.

При нем обычно сестренка и еще подружка сестренки, и он с ними возится. А еще и девочка какая-нибудь, вот например, Маша моя придет и скажет: “А можно с вами” Ну он и с ней возится. В царя горы например. И не жалеет, и не щадит, и явно не поддается, а ни одной снежком в лицо не попал и не толкнул грубо, так, чтобы навзничь девочка упала. Методы борьбы просты и суровы: возьмет он этак девочку в руки, перевернет вниз головой, немного потрясет и на снежок уложит. Или хоба — захват, подсечка, и опять таки на снежок уложит. “Потому что Дима ходит на самбо и знает приемы, мама! А ты видела, как он меня вниз головой потряс А ты видела, как мы его” Видела, Маша, видела. Не жалели вы парня. Прямо головой в живот ему с разбега и не жалели. И снегом в лицо. И пинались. И лопатами махали. И визжали так, что ультразвук отдыхает. “Мам, а Дима мне сказал, что у меня голос как у дельфина! А мне кажется, что у меня голос, как у Плавы Лагуны”.

А еще на горке есть такой мальчик. Все на нем ладное, все на нем фирменное. И свита из человек трех.” Че, Санек, кататься будем” — спрашивают и ватрушку так призывно ему подвигают. “Ой, не трогайте меня только пожалуйста”, — говорит. “У меня брекеты. И вообще, разве это горка” Думала, сейчас про Куршевель расскажет. Но нет, обошлось. И вообще детство взяло свое, и несмотря на брекеты парень сел на ледянку. А там внизу возня в царя горы. И тут он выдал фразу, совершенно меня покорившую: “Эй,” — крикнул малюточка басом. “Эй, чувак! Да, ты,ты. Убери, плиз, своих дам!” И ручкой эдак повел.

Ирина Волкова

Источник