О музыкальных инструментах и не только

 

О музыкальных инструментах и не только - Мам! – громко сказал я, когда вернулся из школы и зашвырнул пакет со сменкой в угол, попутно придавив дремавшего там кота Кузю. Кузя отходил от

— Мам! – громко сказал я, когда вернулся из школы и зашвырнул пакет со сменкой в угол, попутно придавив дремавшего там кота Кузю. Кузя отходил от очередного полета с балкона третьего этажа и пакету со сменкой явно не обрадовался. Я же прошел на кухню, где мама варила гороховый суп, и повторил призыв еще громче. – МАМ!
— Да — мама повернулась и улыбнулась, гадая, что же такого интересного сообщит ей неугомонное чадо.
— Хочу скрипку! – мама рухнула на табурет и выронила половник, который держала в руке. Кот Кузя, словивший от лязга обычного советского половника вьетнамский флэшбек, ринулся на балкон, дабы десантироваться в джунгли сирени прямиком на голову ничего не подозревающему соседу-гуку, возившемуся с молодыми саженцами. Сексуально озабоченный пекинес Миля оставил в покое игрушечную обезьяну и примчался на кухню, думая, что его сейчас будут кормить. В общем, все испытали глубочайшие потрясения.

Вечером мама сообщила мое желание папе, вернувшемуся с работы. Родитель посмотрел на своего полувозбужденного сына, который вытащил из кладовки старую теннисную ракетку и ходил с ней на манер скрипки, вовсю возякая вилкой по дырявой сетке, как смычком.
— Паганини – спросил папа. Я, подумав, что так называется модель скрипки, согласно кивнул и бросился в комнату, мучить музыкальными экспериментами игрушечного кота Леопольда и знатно потасканного сексуально озабоченным пекинесом игрушечного обезьяна с затравленным взглядом. Папа посмотрел на маму и спросил: — Выдержим
— Выдержим, — устало кивнула мама и тихо добавила. – Главное, чтобы Леопольда больше не потрошил и спиртом не накачивал.
— Ладно, — согласился папа и погрузился в новости про всяких неинтересных политиков. Я же, притаившийся за дверью своей комнаты, все слышал и теперь принялся считать минуты, когда же мне принесут «мою прелесть». Настоящую скрипку.

Скрипку принесли через два дня. Какой-то папин друг, устав от потуг дочери стать прославленной скрипачкой, подарил скрипку ему и вдобавок нагрузил всяким барахлом, типа нотных листов, каких-то скучных брошюр по теории музыки и бидоном холодного пива.
Естественно, прославленный музыкант Гектор не стал ждать ни секунды и, вытащив потертую скрипку из футляра, выдал острейшую ноту из фильма ужасов про обожженного дядьку в уродливом свитере. Это вызвало новые потрясения.

Схватился за голову отец, испытавший ощущения человека, который мается острой зубной болью или инфекцией мочевыводящих путей. Он очень шустренько отправился на балкон, дабы в относительной тишине и вечерней прохладе выкурить сигаретку и почитать газетку.
Мама распилила пополам советскую разделочную доску, сделанную из кости мамонта, не иначе, и тоже схватилась за голову. Она с ужасом заглянула в гостиную, где юный виртуоз выводил не то каприс, не то анально-фекальный концерт для скрипки со скальпелем, и поспешила скрыться на кухне, закрыв дверь и подперев её холодильником «Орск».
Пекинес Миля, оторвавшись от соития с игрушечным обезьяном, вывалил язык набок, послушал пару минут «Симфонию разрушения» и принялся искать укромный уголок. Балкон был закрыт и там спрятался папа, не желающий покидать убежище, дверь в кухню забаррикадировала мама. Сексуально озабоченный пекинес, схватив зубами верного обезьяна ринулся в туалет, где на прохладном кафеле продолжил свои извращения.
Кот Кузя, словив очередной флэшбек, бросился по старой привычке на балкон, забыв проверить, открыта ли дверь. Девятое столкновение кошачьей головы и балконной двери привлекло внимание отца, который и спас Кузю от скрипача-виртуоза, который, злобно смеясь, наполнял квартиру скрежещущим кошмаром. Правда Кузя, по привычке, ухнул вниз с третьего этажа и лишь чудом отец успел ухватить безумного кота за хвост. Это стало последней каплей в переполненном котле ненавистников музыки. Скрипку отобрали, юного и весьма потного виртуоза отправили делать уроки, а все пострадавшие отправились наслаждаться тишиной.

Однако, после уроков, когда я возвращался домой, мама уходила на рынок за продуктами и свежим хлебом. На два часа. Эти два часа стали спасением для любителя музыки и проклятием для домашних животных, к которым чуть позже присоединились и соседи.
Стоило мне всецело отдаться музыке, как за стеной начинала голосить соседка, баба Раиса. Судя по звукам, она билась головой в стену, стремясь проникнуть в нашу квартиру и отобрать у меня чудо-инструмент. Через десять минут после начала концерта, когда юный виртуоз переходил к соло, к бластбиту бабы Раисы подключался сосед-гук снизу, ненавидящий нас не только из-за моих экспериментов и творческих исканий, но и из-за постоянно летающего с балкона кота Кузи, оставляющего на лице злого соседа злые царапины. Порой мне казалось, что Кузя специально дожидается соседа, чтобы десантироваться с балкона на что-то мягкое. Просто прыгать в кусты сирени ему было скучно, а хватавшийся за сердце напуганный дед наполнял душу ветерана кошачьих войн неподдельной радостью.

Концерт для скрипки с пораженными нервами закончился аккурат с приходом мамы и, позвонившими в дверь через десять минут, соседями. Мама удивленно смотрела на красные от натуги, заплаканные лица соседей, которые умоляли её уничтожить инструмент Диавола, вызывающий потрясения у людей со слабой психикой. Странно, но соседи настолько были увлечены разрушением карьеры скрипача-виртуоза, что совершенно проигнорировали, как в метре от них сексуально озабоченный пекинес Миля огуливает отцовский резиновый сапог для рыбалки и плотоядно скалится, кося подслеповатым глазом на ногу бабы Раисы.

Скрипку тем же вечером вернули грустному другу семьи, который кисло улыбнулся и отдал футляр с абсолютным оружием в руки смеющейся дочери. Правда немного подобрел, когда отец протянул ему бидон холодного пива. Однако ж моя карьера скрипача закончилась, толком не начавшись. Но оно и к лучшему, ибо у меня появилась новая цель. Гитара.

— Нет! – коротко и по-военному рублено ответил папа.
— Нет! – вторила ему мама, когда я, заламывая руки, ползал по квартире и изображал из себя мальчика, в которого вселился идиот.
— «Нет»! – читалось во взгляде Мили, когда он тяжко пыхтел под диваном, развлекаясь с моим пластмассовым желтым «Москвичом».
— МАААУ! – трагично взвыл кот Кузя, ринувшись на балкон. Правда кот вернулся довольно скоро, ибо соседа-гука внизу не наблюдалось, а прыгать в сирень, как вы знаете, Кузе наскучило.
— Ну, пжалстааа! – заломив тонкие пальцы, воззвал я к жалости родителей. Папа переглянулся с мамой, мама переглянулась с папой. Миля бросил «Москвич» и отправился искать своего обезьяна. Моя просьба осталась без ответа.

Ровно до дня рождения, когда папа принес мне настоящую гитару. Самарской фабрики. Которую снова взял у очередного друга, пожертвовав тому холодный бидон пенного. Гитара была мне торжественно вручена утром и тем же утром была торжественно прочитана проповедь о том, что играть следует лишь час в день, негромко. И именно играть, а не просто устраивать Ад и Израиль, молотя по струнам ни в чем неповинного инструмента. Я согласился, отмахнулся от прочих подарков и умчался в комнату. Играть тяжкий и медленный блюз, заунывный, как жизнь рабов на плантациях. Лишь громкий окрик отца-плантатора заставил отложить гитару в сторону и ждать тех редких моментов, когда никого нет дома. За исключением сексуально озабоченного пекинеса, который нашел себе новую игрушку в лице кота Кузи, вывихнувшего из-за очередного десантирования лапу и неспособного убежать или дать отпор пекинесу-извращенцу. Но речь-то о музыке, а не о битвах кота-инвалида и пекинеса-дегенерата.

 

Через неделю я научился играть первую в своей жизни песню. «В траве сидел кузнечик». Песня игралась исключительно на первой струне и была такой же заунывной, как мои импровизированные блюзы о тяжкой жизни рабов. Единственное, я играл её на максимальной громкости, когда родителей не было дома.

Только за мамой и папой закрывалась дверь, я хватал гитару и, усевшись на табурет, принимался бренчать, порой срываясь в шизофреничное прог-металическое соло. Иногда подключал голос, а мой голос в юности был весьма высоким, из-за чего обычная, в общем-то, песня про кузнечика выходила особо страдательной. Спустя полчаса этим проникались и соседи. Первой, по традиции, подключалась баба Раиса, не оставляя попыток пробить дыру в нашу квартиру и затолкать гитару в забавные места моего юного тела. Следом орал перепуганной косаткой сосед-гук, провоцируя у кота Кузи очередные флэшбеки из тяжкой жизни кошачьего десанта. В первый раз, когда я запел, то клянусь, что услышал страдальческий крик соседа снизу, проникшегося тяжким блюзом про кузнечика и прожорливую толстозадую лягушку. Но я пел и пел… Не обращая внимания на истерики соседей, которые долбились в дверь. Не обращая внимания на Милю, зажавшего Кузю на кухне под столом. Я пел. И пел ровно час, после чего затыкался и убирал гитару на место. К моменту прихода родителей успокаивались и соседи, и сексуально озабоченный пекинес хромал по дороге в туалет, где стояли два бидона с водой.

Гитара мне наскучила через месяц. Новые песни учить не хотелось, соседи вроде бы тоже привыкли, и овладела душой моей творческой творческая же депрессия. Пока я не увидел у друга на улице маршевый пионерский барабан, который ему достался от старшего брата. Этот восхитительный музыкальный инструмент настолько захватил мои мысли, что я ни есть не мог, ни спать нормально. Пылилась на стуле гитара, скучал по моим тяжким блюзам игрушечный кот Леопольд, а юный виртуоз грезил лишь одним. Барабаном. Громкий, красивый, с блестящими боками. Барабан.

Понятно, что родители моментально проявили удивительное единодушие и заявили, что барабана в этом доме не будет. Кажется, в этот момент снизу раздался радостный крик соседа-гука. Но он еще не знал, на что способен голодный до музыки ребенок, впавший в творческий кризис.
Стоило родителям удалиться из квартиры на рынок, сумрачный гений дяди Гектора начал работать. На предмет похожести были протестированы все предметы в доме, включая отцовский ящик с блеснами, дававший приятный, хоть и весьма глуховатый звук. Спасение нашлось в лице огромного пластмассового таза, висящего на стене в ванной. Этот таз, будучи поставленным на пол, выдавал плотный и тягучий звук. То, что надо для начинающего мульти инструменталиста-виртуоза. Сказано – сделано.

Таз был снят со стены и отбуксирован в гостиную, после чего поставлен аккурат по центру комнаты. На кухне нашлись изумительные деревянные ложки, разрисованные ягодами и умственно отсталыми медведями. Из недр кладовки выбрался на свет старенький детский стульчик с пьяным Боровичком на спинке. И барабанщик Гектор приготовился дать первый концерт в новом амплуа.

Первая же сбивка вызвала настоящий фурор во всем подъезде. По батареям откликнулись даже соседи с первого этажа, добавляя басовым ноткам пластмассового таза немного льдяной скандинавской мелодики. Баба Раиса перешла к тяжелой артиллерии и стала долбить в стену натуральным тараном, а сосед снизу заплакал.
С дивана, аккурат в пустую коробку из-под магнитофона, которую родители не успели убрать, свалился кот Кузя. В эту же коробку моментально запрыгнул сексуально озабоченный пекинес Миля и мне сдалось, что не испуг от моей ударной партии был всему виной. В дверь кто-то настойчиво звонил, буквально грудью упав на дверной звонок. Скоро к этому добавились и удары ногами, а потом пришли родители.

Пять минут спустя, пластмассовый таз был спущен в подвал. Обезумевший от похоти пекинес был выпнут на балкон, а несостоявшийся барабанщик дядя Гектор отправлен просить прощения у соседей. Но тут мне повезло, ибо баба Раиса дверь не открыла, лишь прошипела что-то не древнецыганском. Сосед снизу плакал через дверь и молил меня уйти. Оставалось только вернуться в квартиру и отправиться в заслуженный угол, ставший таким родным за годы творческих исканий.

Справедливости ради, настоящие барабаны я-таки освоил, даже умудрился постучать на них в самодельной банде, набранной из друзей. Да и после барабанов было много чего интересного: то я захотел банджо, то контрабас, то настоящий рояль. Не все требуемое я получал, но то, что получал, соседям скучать точно не давало.

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *