Лëва

Мишка лежал в своей кровати поздно вечером, обняв любимого плюшевого медведя и крепко зажмурив веки притворялся спящим, когда впервые услышал этот голос.

– Ты не спишь
– Нет, не сплю, а кто это – спросил он скорее удивлено, чем испуганно. Люди четырех лет от роду вообще не склонны пугаться по пустякам.
– Меня зовут Лëва. Давай дружить – перед глазами у Мишки замелькало что то большое, блестящее, грандиозное, черное.
– Давай! – обрадовался мальчик. Он всегда был рад новым друзьям.

Всю ночь Миша со своим новым другом бороздили морские просторы, рассекая волны и и пугая случайно проплывающих мимо китов.

Лёва был огромен и чëрен, более всего похож на гигантского змея с шипастой мордой, в гребнях которой так удобно устроился весело хохочущий Мишка.

– Мама, мама! А у меня новый друг!
– Да, и кто же он – Улыбаясь спросила мама.
– Он – ле-ви-а-фан, – с гордостью по слогам произнес Миша, – мы всю ночь бороздили морские просторы! Он снова придет ко мне через три дня, и мы поплывëм охотиться на пиратов!
– Ах, какой интересный сон тебе приснился, мой маленький охотник на пиратов! – Мама улыбнулась и потрепала мальчика по волосам.

Лёва не обманул, действительно вернулся на третий день и они снова отправились бороздить моря и океаны в поисках настоящих пиратов.

Строгий доктор в белом халате по-доброму посмотрел на Мишкину маму, прижимающую испуганного сына к себе:

– Волноваться не о чём, мамочка. Это нормально в таком возрасте – иметь воображаемых друзей. У Вашего сына просто очень богатое воображение.

Через три месяца в другой клинике надменная женщина-врач брезгливо скривила губы и выписала Мишке таблетки, от которых тот стал сонным и вялым, часто тошнило и болела голова.

– Миш, не спишь Поплаваем
– Не могу, Лëва. Сил нет, – мальчик сонно зевнул, – приходи потом.

Так продолжалось полгода. Женщина в белом халате, внимательно выслушав Мишу, кривила губы и выписывала новые таблетки. Под конец полугодия и мальчик и его мама были похожи на живые тени: оба похудели до костей, а под огромными глазами залегли синяки.

А потом мама с папой поскандалили, папа громко хлопнув дверью ушёл и больше никогда не появлялся в их жизни. Мама, сидя прямо на полу в коридоре, бессильно плакала. А ночью Мишка снова услышал Лëвин голос:

– Привет! Как дела Я скучаю по тебе и нашим путешествиям.
– Лëва… Я хочу попросить тебя уйти. Пожалуйста. Не обижайся. Я люблю тебя, но мама из-за тебя плачет.
– Хорошо, – тихо выдохнул левиафан. И исчез.

Надменная врач постановила, что Миша выздоровел, и отменила таблетки. Жизнь пошла своим чередом. Ещë через год мама Миши встретила дядю Костю – веселого бородача, похожего на сказочного доброго великана, и вышла за него замуж.

Прошло ещё чуть больше года, в кроватке весело агукала Юлька, смешная розовощëкая Мишкина сестра, а сам Михаил, серьезный, как никогда, вместе с мамой ходил по магазинам, покупая тетради и вещи для школы: мальчик шёл в первый класс.

– Лёва, не спишь Я скучал. Покатаемся

Сердце мальчика дрогнуло, а потом он согласился. Всю ночь они неслись сквозь волны, вокруг бушевало море, обдавая их солеными брызгами, вызывая порою ужас, но чаще – бурный восторг. А на утро Миша решился:

– Пап! – он подергал Константина за рукав, – ты знаешь, сегодня опять преплывал левиафан.

И выложил ему всё, как на духу.

– Не нужно бояться, и уж тем более – предавать друзей. Ты можешь рассказывать о своих путешествиях мне, я буду очень рад послушать. Только, по секрету, – Костя сделал страшные круглые глаза и продолжил шепотом, – я тебе вот что скажу: как некоторые люди бояться мышей, так наша мама боится левиафанов. Поэтому давай ты не будешь ей об этом рассказывать. Хорошо

Мишка кивнул и совершенно счастливый ушел в школу.
С тех пор Лëва иногда приплывал к мальчику, не так часто, как ему хотелось бы: всё дело в том, что Лёва тоже стал старше, и у него появились какие-то его, левиафаньи дела.

Жизнь шла своим чередом. Мишке было 13, когда Константин Сергеивич добился того, что бы биологический отец мальчика отказался от родительских прав и оформил усыновление. Теперь он стал ему отцом не только в жизни, но и по бумагам. Миша, совершенно радостный и окрыленый, пошел гулять, да и выболтал своему другу, Юрке, про Лëву. Друг покивал с умным видом, и даже на словах позавидовал. А на следующий день весь двор знал об этом, выставив Мишку посмешищем.
Парень назвал бывшего друга «дырявым ведром» и сломал ему нос.
Дальше было ПДН, психолог и психиатр.

Мама впервые разругалась с папой Костей.

Вырывающегося и ругающегося Мишку положили в больницу и привязали к койке.

– Миш. Миша!
– Уходи! Уходи и не возращайся! Я тебя ненавижу! Не-на-ви-жууууу!!! – Крик сорвался в хрип и рыдания.

Потом были уколы, психолог.
Потом Константина Сергеевича пригласили в другой город на хорошую должность и семья Афанасьевых переехала.

Много воды утекло с тех пор. Михаил Константинович выдал замуж обеих дочерей и схоронил жену, за полгода сгоревшую от рака. А потом он решился. Решился и поехал – просто увидеть море. Он никогда не видел моря, разве что в своих грëзах. Вот Людочка с детишками пять раз на море были, а ему всё недосуг как-то.

Сухой и прямой, как палка, с проседью на висках, Миша шел по берегу Моря. Дошел до высокой скалы, под которой вода, словно кипела и волны разбивались о камни. Сел опасно – у самого края. Было холодно и ветрено, поэтому никого не было на берегу, и никто не мог помешать Михаилу Константиновичу с головой уйти в свои мысли.

Он сидел, и смотрел вдаль, к самому горизонту, а под его ногами бушевало море.

А потом он, словно невзначай выдохнул:

– Лëва…

Через минуту волны расступились и из воды поднялась черная шипастая голова.

– Ты всё-таки прошёл. Я ждал тебя. Покатаемся

с ветрами

Источник