Истории из жизни реальных людей
….На этом приключения больницы, связанные с чернокожими пациентами, не кончились. Уже зимой вызывают моего приятеля Андрея, врача-анестезиолога, в приёмное отделение. Поступил студент из Нигерии. Длинный такой, худой парень лет двадцати. В стране – первый год, на русском только стандартный набор: «здравствуйте-пожалуйста, пошёл отсюда», а остальной словарный запас из нецензурной лексики.
Оба дежурных хирурга пожилые, на английском не говорят совсем. Андрея позвали больше в качестве переводчика.
— Что у него – спрашивает Андрей хирургов.
— А шут его знает! – в отчаянии восклицают хирурги. – Похоже на аппендицит, но от этого тумбы-юмбы толком ничего не добиться. Чепуху несёт и матом ругается, как сапожник. Чему их тут в институтах учат!
Андрей и сам в английском не Шекспир. Кое-как объяснился с пациентом. Да, болит живот, да, вот тут, да, не надо нажимать и так болит! Хирурги перевод слушают внимательно, диагноз ставят. А тут результаты анализов «цито» подоспели. Ну так и есть, острый аппендицит.
— Резать будем, — сразу предлагает один из хирургов. – Знаю я этих студентов. Лечиться толком не будет, а потом перитонит какой-нибудь. Резать и всё!
Андрея уже в своё отделение зовут, там тоже работы полно.
— Готовьте пациента к операции и предупредите его, чтоб ничего не ел, — на бегу бросает анестезиолог и летит в реанимацию.
Вернулся только через час.
— Всё готово
Хирурги кивают.
— Предупредили пациента, чтоб не ел
Снова кивают.
— Он не ел
— А кто его знает. Тут поток пациентов такой, что не продыхнуть. Ну вроде же не тупой парень, понял.
— Подождите. Вы ему ТОЧНО объяснили, что есть нельзя
— Андрей, ты за кого нас принимаешь Медленно и с расстановкой мы ему всё рассказали. А он кивал и соглашался.
Андрей хирургам почему-то не поверил и пошёл к пациенту с вопросами. А тот уже на каталке лежит, готов в операционную ехать.
— Потомок Патриса Лумумбы, ты как давно пищу принимал
— Да вот только что, — не смущаясь признался нигериец. – У меня было с собой в пакете три банана, я их и съел. Подкрепиться захотелось. Да и украли бы их.
— А врачи тебе что-нибудь говорили
— Что-то говорили. Но они же на русском говорили, я не понимаю.
— А зачем кивал
— Из вежливости. Люди стараются, объясняют. Я и кивал.
Андрей возвращается к хирургам и начинает их отчитывать. Те разводят руками, ну они же не знали, что пациент такой недогадливый попадётся.
Но с поглощёнными бананами надо что-то делать. Операционная готова, живот болит, аппендикс воспалён. Надо нигерийцу желудок промывать. Андрей взял зонд, и вернулся к пациенту. Начал на ломанном английском ему объяснять. Но то ли от страха, то ли от волнения, у пациента словарный запас английских слов тоже закончился. Бормочет что-то на своём наречии, смотрит вытаращенными глазами.
Андрей – к нему. Пациент кричит, ругается смесью английского и русского мата, отталкивает врача. Откуда только силы взялись. Андрей ему опять объясняет, тщательно подбирает слова. Но нигериец уже в шоке. До него не достучаться. Минут тридцать уговаривал – ни в какую.
— Да что ты с ним возишься! – не выдерживает один из хирургов.
Зовёт санитаров и втроём они на нигерийца наваливаются.
Потомок Чаки и всех павших гладиаторов Рима сопротивляется. Санитары летают по приёмной, мебель рушится, медсёстры прячутся под стол. Пациента рвёт этими самыми треклятыми бананами. Санитары с матюками отскакивают от противника, применившего химическое оружие.
— Да вашу ж мать! – искренне расстраивается Андрей.
За окнами глубокая ночь. В углу приёмной ошалевший и ничего не понимающий африканец. Больной, но не сломленный. На него наступают, поскальзываясь на липком от бананов линолеуме, санитары.
— Оставьте вы его в покое! – решает Андрей. – До утра с его аппендицитом ничего не случится, а остатки бананов переварятся. Сейчас только хуже сделаем.
Негр ругается на смеси английского, русского и африканских наречий.
Утром его оперируют. Удачно.