Как я провёл лето

«Всё, что осталось у меня от крепкой брони – чувство… нет, твёрдая уверенность, что нужно быть честным. Такая маленькая и важная, словно оловянный солдатик. Даже цвет у этой уверенности был оловянный, мутновато-серебряный, линяющий в белизну». Г. Лэнгер, (Псы свободы)

Учительница читала сочинение в тетради, губы её шевелились, повторяя написанные слова. Брови иногда приподнимались и она вопросительно взглядывала на Арсения. Впрочем, тут же снова утыкалась в тетрадь.

Он видел, как она зачеркнула слово оборотень, и написала сверху «человек». Смысл не поменялся и Арсений мысленно с ней согласился.
Дальше были вычеркнуты очень много слов: еретики, лжеучёные, высшие силы… Красная ручка вымарывала слова из сочинения безо всякой жалости. Все оборотни и перевёртыши, песочные люди и отражения. Их было жалко, потому что правду всегда жалко.

— Очень…необычная история, — сказала она, прервавшись и сверкнув очками, и зачеркнула слово «модификатор», — но не очень честная. Тебе не кажется, Молчанов, что тема «Как я провел лето» не должна содержать столько фантазий

— Это как посмотреть, — серьёзно посмотрел на неё мальчик. — Бабушка мне всегда говорила: в правду никто не верит, можешь говорить ее смело. Вот и вы не верите. И не любит её никто.

На самом деле бабка говорила не так.

«Сенечка, будь всегда честным, — говорила она, — честное сердце легко дышит». Права была. Он и не врал. Но честность и правда не казались ему одинаковыми по смыслу. Путались в голове, как Тру-ля-ля и Тра-ля-ля. Поэтому он больше молчал, оправдывал фамилию.

Молчал в третьем классе, когда родители развелись и мама стала странной, словно из неё вынули маму и оставили какую-то незнакомую женщину.
Молчал в пятом, когда в новой школе его травили, портфель закидывали на крышу трансформаторной будки, рвали тетради, в раздевалке пачкали одежду, так что она воняла на весь этаж. Молчал на собрании, когда можно было сдать всех уродов класса, а он их пожалел.

Молчать было проще, чем говорить правду. Враги копились, он вел тетрадь.«Правда»— было написано на тетради.
«И нет силы сильнее, чем правда. Она освобождает и даёт право идти дальше, не оглядываясь».

Хорошие слова были написаны на первой странице. Он вычитал их в какой-то книжке и аккуратно переписал. Самих записей было не то чтобы много. Скорее, это походило на бесконечную историю приключений мальчика, в которой он общался с людоедами, спасал принцесс, спорил с лгунами и обманщиками, и ему все время доставалось от оборотней.

Зачем он решил написать обо всем этом в сочинении, он и сам не очень понял. Надоело молчать

Татьяна Сергеевна за годы работы в школе прочитала много сочинений, но это было точно особенным. Она машинально вычеркивала сказочных персонажей и странные слова, но при этом рассказ не становился непонятнее. Наоборот, приобретал черты жутковатого дневника, демонстрирующего неврозы, фобии и какое-то искаженное представление о правде.

Школьник сидел напротив и следил за ней. К середине текста у учительницы уже было неприятное ощущение грязных рук, настолько подробно и бесхитростно, очень по-детски описывал мальчик своё лето. Люди становились оборотнями, потому что много врали, ложь и лицемерие страшным мороком накрывали странную страну. Все переставали понимать друг друга, потому что врали без конца и по любому поводу.
Говорить правду считалось чуть ли не предательством. Вруны пользовались уважением.

В какой-то момент ей стало интересно — чем вся история закончится, но мальчик и тут сумел вывернуться. Главный герой сражался с драконом с тремя головами, а головы продолжали отрастать по мере отрубания. Похожий сюжет мелькнул в памяти, но она отмахнулась от воспоминания, как от мухи. Заканчивалось все словами «и тогда я понял, что дракона не победить в честном бою, потому что бой был нечестный. Я бросил меч и пошел домой. Лето закончилось, страна заснула с ощущением, что все сделала правильно. Только я не спал и все думал — зачем я ее спасаю»

— Скажи, Арсений, — осторожно спросила Татьяна Сергеевна, не совсем понимая, к психологу ей бежать с этой тетрадкой или вызывать родителей, — у тебя не было ощущения, что ты не сочинение пишешь, а выдумываешь всё Не может быть всё настолько плохо вокруг тебя! Это же дикость какая-то! Мне кажется, я даже себя здесь нашла, но я не уверена…

— Вы себя вычеркнули самой первой, — сказал мальчик, — потому что себя настоящую вы боитесь. Вам тоже не нужна правда. Вы в нее не верите. Вот снимите очки…
— Зачем — вздрогнула Татьяна Сергеевна. Она знала, какое зрение у нее без очков. Мир погрузится в мягкий расфокус и станет враждебным и неожиданным.

— Затем, что это ваша правда и защита. Очки. А без них все по другому. Вот вы тут почеркали в тетрадке, но ведь в жизни это больнее — вычёркивать все подряд, во что не веришь. Что останется потом И что будет, когда очки потеряются или разобьются

Это уже было слишком. Татьяна Сергеевна захлопнула тетрадь и положила ее на стопку таких-же, потрёпаных, разноцветных, но очень похожих по содержанию.

— Спасибо, Арсений, оценки я выставлю после выходных. Можешь идти.

Мальчик встал из-за парты, подхватил портфель и пошёл к выходу из класса. Возле двери он обернулся.

— Я думал, вы будете ругаться, — сказал он задумчиво, — а вы вон какая. Но вы не спросили – зачем я спасаю страну, которая мне не нравится…

— И зачем — напряжённо спросила Татьяна Сергеевна, не отрываясь от журнала и не поворачиваясь.

— Берегите очки, — сказал Молчанов совершенно по-хулигански.

Она повернулась, но его уже не было в классе. Только топ-топ-топ-топ донеслось из длинного коридора.

Источник