Сыграем

 

Сыграем Ненавижу самолеты, но вынужден летать в командировки два-три раза в месяц. Филиалы конторы, разбросанные по стране, требуют регулярных проверок, а я, увы, рядовой аудитор. Узнав о том,

Ненавижу самолеты, но вынужден летать в командировки два-три раза в месяц. Филиалы конторы, разбросанные по стране, требуют регулярных проверок, а я, увы, рядовой аудитор.
Узнав о том, что нужно вылетать в Хабаровск, я вздохнул. Что ж, пути господни неисповедимы. Привычные сборы: документы, минимум бытовых вещей, легкая сумка. Самолет оказался наполовину пустым. Прекрасно, можно рассчитывать на отсутствие соседей. Я разложил кресло и вытянул ноги, намереваясь поспать.
Заснул легко и быстро, снилась чепуха: я блуждаю в незнакомом городе, среди ходящих манекенов и сверкающих лаком машин.
Разбудила стюардесса, тронувшая за плечо,с просьбой пристегнуться: мы попали в нестабильную зону. Люди в креслах просыпались, встревоженно вглядываясь в облачную муть за иллюминаторами.
Самолет ощутимо встряхнуло. Я закрыл глаза и откинул голову, успокаивая мысли, повторяя мантрой «все будет хорошо».
— Страшно сочувственный голос над ухом.
Я открыл глаза — в соседнем кресле сидел, свободно откинувшись, седой мужик лет пятидесяти. Видимо, пересел из соседнего ряда.
— Да, — чистосердечно ответил я. Мне иногда снятся сны, в которых я погибаю в автокатастрофе.
— Самолет упадет через сорок восемь минут, — спокойно сказал седой и щелкнул пальцами. Самолет снова встряхнуло, меня обдало морозом.
Я покосился на соседа. В руках он держал игральные кости, изредка подбрасывая их в воздух.
— Это шутка подлокотники под моими руками, казалось, треснут от нажима пальцев.
Седой оскалил белоснежные зубы в усмешке и откинул волосы со лба. Я невольно задержал взгляд на его ушах острых и длинных, как у волка.
— Сыграем — предложил мужик, подбросив кости. И снова самолет дернулся, как пришпориваемая лошадь. Люди в креслах заерзали, в середине салона заплакал ребенок.
— Кто вы — мне стало страшно. И еще. Было странное ощущение, что я сплю. Знаете, этот вязкий холод кошмара, из которого не выбраться.
— Я просто игрок. Играю и ставлю на кон чужие жизни. Если ты согласишься на партию, есть шанс, что самолет долетит до аэропорта.
— А если не соглашусь я до сих пор не верил в происходящее, считая диалог глупой шуткой.
— Самолет упадет. Через сорок — Седой отогнул белоснежную манжету на запястье и взглянул на странного вида хронометр с огромным количеством стрелок и закончил: — шесть с половиной минут.
— Почему я
Седой пожал плечами, выразительно подняв брови.
Игральные кости обожгли ладонь. Я осмотрел грани белоснежных кубиков ничего необычного. Черные точки очков, как зрачки наркомана — от одного до шести.
— Ну-с — осведомился Игрок, снова поглядывая на часы, и откинул столик на спинке переднего сиденья. Я кивнул, чувствуя почему-то во рту металлический привкус крови.
— У твоего непосредственного начальника завтра случится инфаркт, — начал седой. Инцидент произойдет на работе, в комнате переговоров, при себе у него не окажется никакого лекарства. Скорая не успеет с реанимационными действиями. Для тебя его смерть — прямой путь наверх. Ты хочешь повышения карьеры такой ценой Кто он тебе Никто. Ты его не перевариваешь, ибо он тупой мудак.
Я вздрогнул, вспомнив это прозвище, которым наградил начальника в приватной беседе, расслабившись на корпоративе. Разумеется, это было услужливо донесено до ушей того самого начальника, и не улучшило взаимопонимания.
— Что требуется от меня
— Кинуть кости, — кивнул Игрок. Они почувствуют твое решение.
Должность шефа. Не скрою, я был бы доволен таким подарком судьбы. Но без уведомления о вручении в мои руки.
Я зажмурился, представляя себе в деталях, что звоню начальнику и прошу его не пренебрегать приемом сердечного препарата. Идиотизм
Черт, черт! Кости запрыгали в моих руках, как живые, и кусочками рафинада выпали на поверхность столика. Три очка.
Седой усмехнулся и тоже сделал ход его кости были черными с белыми точками. Единица и шестерка.
— Он уже мертв, твой ход предопределил это, — спокойно сообщил мне Игрок. Играем дальше. Когда-то тебя предал твой лучший друг. Ты не знаешь, как именно, но поверь, такие вещи не прощают. На прошлой неделе он просил тебя поручиться за него при приеме на работу. Результат твоего ответа он никогда не узнает. Сможешь ли ты простить его и дать положительную рекомендацию
— О каком предательстве ты говоришь — недоверчиво переспросил я.
— Это неважно. Но ты должен учесть, что он переживает тот шаг и никогда бы его не повторил.
— Какой сферы это касается Семьи, работы, финансов
Игрок молчал, подкидывая в руке черные кости.
Белые кости показали пять и пять. Я перевел дух.
— Десять. Маловато, — подытожил Седой и выбросил одиннадцать .
— Продолжаем, Максим.
Я вздрогнул, услышав свое имя, которое не называл Седому.
— В этом самолете летит беременная женщина. Она хочет избавиться от плода, потому что ребенок не от мужа. Но изменит решение, если останется живой в этой катастрофе. Если выживет женщина не выживешь ты. Выбирай.
Он поймал меня в капкан. Я вспомнил больничные стены и глаза жены, которой должен был сообщить, что наш нерожденный сын не имеет права на жизнь. Захотелось удариться лбом в этот клятый столик с костями.
На этот раз первый ход сделал Игрок. Черные кубики застывшими льдинками звякнули о пластик. Одиннадцать. Он выиграл, я — проиграл.
— Пусть выживет ребенок, — сказал я, разжимая ладонь.
Белые кубики легли рядом с черными, точки на гранях сливались и плыли Я тер глаза, пытаясь увидеть выброшенное число очков.
Самолет трясло уже безостановочно, кричала женщина на нестерпимо высокой ноте
Двенадцать. Шесть плюс шесть, я выкинул двенадцать!
— Гейм овер.
И наступила полная тишина. Молчали люди, прекратилась тряска салона. Кресло рядом со мной пустовало.
***
— Просыпайтесь, мужчина, — меня трясли за плечо. Кукольно-красивое лицо стюардессы, встревоженные глаза, заученная улыбка.
Хабаровск встретил меня метелью и морозом. Здесь уже наступил день, а дома только подкрадывалось утро.
Мне не нужно было ждать багажа — все свое ношу с собой. Я включил мобильный и набрал номер своего шефа. Тот ответил не сразу, сонным голосом.
— Василий Сергеевич
— Максим, ты — голос начальника был чуть слышным, связь была неважной.
— Да, извините за ранний звонок. Я хотел вам сказать, что вы неважно выглядели на совещании, простите, ради бога. То есть в плане здоровья… Я знаю, что у вас — я запутался в словах и запнулся. Но продолжил: — У вас сегодня важный день и сложные переговоры. Не сочтите меня идиотом, примите лекарство прямо сейчас. Очень вас прошу. Это важно.
— Максим, ты спятил — шеф вскипел и, кажется, окончательно проснулся.
— Обещайте мне. Я все вам объясню по возвращению.
И трубка отозвалась звуками прерванной связи.
Засовывая телефон в карман озябшими пальцами, я запутался в молнии замка. Там, в глубине кармана, лежало что-то еще. Пришлось расстегнуть куртку полностью, чтобы достать это нечто. Это были игральные черные кости.

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *