Первое правило горя

 

Первое правило горя «Алина, ты слышишь Алина, пора собираться и ехать в школу, все уже готовы, ждём только тебя. Ну, Алина, сколько можно» Худенькая девочка-подросток с роскошной копной

«Алина, ты слышишь Алина, пора собираться и ехать в школу, все уже готовы, ждём только тебя. Ну, Алина, сколько можно»

Худенькая девочка-подросток с роскошной копной медно-русых волос, которые свешивались позади спинки стула, оторвалась от разглядывания узора на обоях и нехотя побрела в сторону кухни.

Ранних завтраков она терпеть не могла, тем более теперь, после того, что случилось всего неделю назад, еда и вовсе была ей отвратительна, но мама ни за что не выпустит её из дома, пока не убедится, что дочь съела хотя бы пару бутербродов с чаем.

Нехотя ковыряясь в тарелке с овсянкой, Алина размышляла, куда отправиться сегодня вместо уроков. До школы её и младших братьев мама всегда довозила сама – такая дурацкая традиция. Но потом уже Алина сама себе хозяйка, главное, вернуться домой в обычное время, чтобы никто ничего не заподозрил.

Неделю назад умерла бабушка – папина мама. Алина была у неё на похоронах. С мамой они общались не очень хорошо: рассорились после того, как папа трагически погиб в горах. Бабушка так и не смогла принять двух младших братьев Алины, сыновей отчима, но единственной внучке всегда была рада. Они проводили много времени вместе и даже несколько раз ездили отдыхать вдвоём. Но только после бабушкиной смерти, Алина по-настоящему осознала, насколько они были близки.

Бабушка до последнего работала в той же школе, где училась Алина, и даже умерла на рабочем месте: проверяла тетради после уроков и потеряла сознание. Уже остывающее тело нашла уборщица и вызвала полицию.

Бабуля всегда казалась властной и строгой, нерадивые школьники побаивались её, но в гробу лежала сухонькая старушка, на лице которой виднелся лёгкий отсвет улыбки. На похороны пришла толпа народу: ученики, бывшие и нынешние, коллеги, знакомые, соседи… У бабушки не осталось никого из родных, кроме внучки, и поэтому всем занималась завуч той же школы, где она работала. Увидев Алину на похоронах, Мария Семёновна подошла к ней и, не говоря ни слова, крепко стиснула её в объятиях.

Вернувшись домой, Алина чувствовала себя тенью, призраком, праздно шатающимся по земле. Братья по обыкновению шалили, отчим смотрел футбол, мама готовила ужин. Казалось, ей не было среди них места.

Так прошла неделя. Тяжёлая бетонная плита, опустившаяся на плечи в тот день, когда Алина узнала о смерти бабушки, по-прежнему давила на неё и даже не казалась уже чем-то инородным. Все эти дни уроки она пропускала: то каталась до темноты на автобусе, то отсиживалась с книжкой в каком-нибудь парке. Сегодня собиралась пойти в зоопарк, но что-то пошло не по плану.

Проводив братьев, мама вернулась в машину и сказала:
– Вчера мне позвонили. Сказали, что ты уже неделю пропускаешь уроки. Объяснишь, что всё это значит
Алина упрямо молчала.

– Хорошо, молчи. Я всё равно рано или поздно узнаю. Но так дальше продолжаться не может. Теперь я буду провожать тебя прямиком до дверей класса, чтобы ты не смогла сбежать.

Первым уроком стояла биология, и Алина уже приготовилась к тому, что схлопочет двойку за невыполненное задание, но вместо строгого, но справедливого Пал Ильича в класс неожиданно вошла невысокая женщина с барашковой завивкой и приветливо сказала:

 

– Здравствуйте, друзья. Зовут меня Яна Павловна. Я ваш новый школьный психолог. Сегодня мы, с любезного позволения вашего педагога, проведём на первом уроке тестирование на определение ведущего типа личности. Это нужно нам для дальнейшей работы, в том числе в сфере профориентации. Да-да, я знаю, вы думаете, что ещё рано, но выпускные классы не за горами, поэтому давайте без лишних слов приступим.

Восьмиклассники нехотя принялись за дело. Алина поначалу заполняла тест как придётся, но потом вопросы пошли интересней и сложнее, она увлеклась, а сдавая анкету, приписала на первом листе: «Мне нужно с вами поговорить». Яна Павловна, принимая тест, кивнула и сказала: «Я работаю сегодня до шести часов».

После седьмого урока, Алина решительно направилась к кабинету психолога, но возле самой двери уверенность ей отказала. Что она скажет сейчас Простите, у меня умерла бабушка и мне очень плохо И что ей ответят Горе не вечно, когда-нибудь оно пройдёт. Дурацкая затея, зачем она не сбежала после первого же урока

Неожиданно дверь распахнулась, Яна Павловна вышла и спросила:
– Ты ждёшь меня Заходи, я свободна.

Скрепя сердце Алина зашла в кабинет. Она никогда не была здесь раньше и поразилась тому, как уютно может быть где-то, кроме школьной библиотеки. Торшер с приглушённым светом, пара мягких кресел, горшки с цветами, несколько ярких пуфиков.

Алина плюхнулась на один из них и, обхватив себя руками, выжидательно замерла. Яна Павловна села напротив и спросила:
– Ты о чём-то хотела поговорить Я слушаю.
– У меня умерла бабушка. Неделю назад. Мне очень плохо. Я не знаю, что с этим делать.
– У тебя есть какие-то нехорошие мысли, предчувствия, желания
– Вы хотите спросить, нет ли у меня желания умереть Нет, я не хочу. Мне просто очень плохо. Я чувствую, как будто двигаюсь в тумане. Зову кого-нибудь и пытаюсь выйти, но никто не отзывается.
– Так проживается горе. Бабушка была для тебя близким человеком
– Да, очень. Мы не жили вместе, но часто встречались, она работала здесь, в моей школе.
– Скажи, чего ты хочешь

– Я хочу, я хочу… – Алина задумалась, хотя ответ лежал на поверхности, – я хочу, чтобы кто-нибудь разделил со мной то, что я чувствую. Иначе, мне кажется, что эта плита, которая на меня давит, рано или поздно раздавит меня совсем.
– Ты ведь не сирота У тебя есть другие родные, кроме бабушки
– Да, но мама не любила бабушку. Они поссорились после смерти папы и больше не общались. Так что мне некому об этом сказать.
– Да, это тяжело, – Яна Павловна помолчала, – но, я, кажется, могу попытаться тебе помочь. Когда мне было примерно столько же лет, сколько тебе сейчас, у меня умерла мама. Я очень её любила, и её смерть выбила почву у меня из-под ног. Остались папа и двое младших братьев.
– Почти как у меня.

– Да, так вот. Папа много работал, чтобы прокормить нас всех. Братья были совсем маленькие, и мне приходилось заботиться о них, на себя почти не оставалось времени, а горе казалось таким оглушительным, что я боялась сойти с ума. И тогда соседка, она сама в своё время похоронила мужа, посоветовала мне способ двадцати минут.
– Что это
– Она сказала: ты должна позволить горю занять определённое место в твоём ежедневном распорядке. Уделяй этому двадцать минут в сутки. Скажем, ты будешь просто сидеть на стуле и вспоминать маму, какой она была, что делала, что говорила. Если хочешь, плачь или кричи. Потом можно переключаться на другие дела. Так ты позволишь горю выплеснуться, но не дашь ему возможность управлять тобой.
– Двадцать минут, так мало
– У неё, да и у меня, не было времени больше. Но ты можешь горевать в течение часа или даже двух. Каждый день. В определённое время, можно, например, завести будильник. Это поможет лучше контролировать горе, так сказать, держать его в узде. Ну что, попробуешь
– Я попытаюсь.
– Через две недели можешь зайти ко мне ещё раз, если захочешь, мы обсудим то, что чувствовала во время горевания, и поговорим о том, что делать дальше.

Тем же вечером Алина попробовала поступить по совету психолога. Ровно в девять вечера она заперлась в своей комнате и два часа проплакала навзрыд. Слёзы словно ждали команды и полились сами собой. На следующий день их было уже меньше. Ещё через день она проплакала всего полчаса (следила по часам), а всё остальное время просто думала о бабушке и решила, что заберёт из её квартиры несколько старых игрушек и фотоальбом, которые будут напоминать ей о детстве. На следующей неделе мама впервые спросила, что она делает по вечерам. Алина сперва огрызнулась, но потом рассказала о новой привычке, и они весь вечер проплакали вместе. Оказалось, что мама тоже очень скорбит о бабушке и жалеет, что они не успели помириться.

Через две недели она пришла к психологу в тревоге:
– Я больше не могу плакать. Слёзы кончились во мне. Я плакала сначала по два часа, потом всё меньше и меньше, и в конце концов они совсем иссякли.
– Значит, их время прошло. Начинается новая стадия проживания. Теперь ты уже видишь, как туман потихоньку рассеивается
– Да, и мама… Мы с ней плакали вместе, а потом даже ходили вдвоём на кладбище к бабушке и папе.
– Вот видишь, значит, ты уже больше не одинока. Теперь ты знаешь: что бы ни случилось, ты и только ты хозяйка своих эмоций. И помни про правило двадцати минут. Двери моего кабинета всегда открыты. Заходи, если будет потребность.
– Спасибо вам за всё.

©

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *