Висельник

Генка студень сидел у почти погасшего костра где то в ночном лесу.

Головешки догорали, надо было идти за хворостом, но становилось страшно.

Студень это сокращённо от студент или даже так: вечный студент. Восемь лет учится и всё ещё на четвертом. То денег надо, то лень было, то женился и ребенка жена ждёт, какая уж тут учеба, опять деньги надо. Короче: пришли ушли и опять ищи где заработать.

Подвязался к геологам, потом к археологам. Они вели раскопки, говорили про золотые украшения, монеты. А где золото, там обязательно что то нехорошее.

Сбоку неслышно подошёл парень.

Бросил в костер охапку хвороста.

Улыбнулся, коснулся плеча и пожал руку. Горячая. Крепкая такая ладонь, словно тиски сжали.

— Привет тебе, Генка, — что, давно своих ждёшь

Генка даже обрадовался, в лес идти не надо. Стал было объяснять что оставили его костер поддерживать , а сами ушли в ближайшую деревню за продуктами. Скоро должны вернуться.

— До деревни три версты, — сказал парень.- Я Павел если что. Можно Пашка если по простому. Живу здесь.

Он вдруг запрокинув голову и завыл:

А-уууу! Вуууу.

Генка заметил что сегодня начали падать леониды. Кривые прочерки на темном небе как когти. И луна кровавая. Ледяные камни летят в космосе и встретив планету сгорают в ее атмосфере. Вот и все. Но зато красиво.

— Чего воешь, сказал он Пашке, и так страшно.

-Сейчас. Я зову своих. А-уууу. А уууу!

Откуда-то издалека раздалось ответное: Аууу. Аууу!

Вдалеке, через реку загорелись зелёные огоньки.

— Похоже, волки.- Генка снял с берёзового сучка двухстволку. Хорошее, фирмы зауэр. Переломил пополам, привычно вогнал патрон. Второй. Щёлкнул, закрыл обратно, положил на колено.

— Не бойся сказал Пашка. Это не волки. Здесь волков уже давно нет.

Это я как в книге про Маугли, помнишь Мы с тобой одной крови ты и я. Пашка я, Пашка, понял Не оборотень.

Это твои наверное откликаются. С деревни идут.

Он засмеялся показывая белые ровные зубы.- Не бойся.

Костёр трещал ровно пожирая сучья. Он него шел жар.

Генка дотянулся до банки с пивом. Допил, оглянулся куда бы ее сунуть.

Захотелось отлить.

Темные кусты обнимали поляну со всех сторон. Со стороны палаток шла тропинка и терялась в проходе между кустами.

Генка пошел туда. Сделал два шага влево от кустов и слетел в свежевырытую могилу.

Была она неглубокая, он машинально выставил руки. Пахло холодной землёй, хвоей и чем то ещё.

Под ногами было мягко. Так, словно бы копались недавно.

Пошарил руками. В пальцах тускло блеснула золотая монета. Тяжёлая.

Это было что то.

Вспомнил как дед говорил, там, в той деревне в которой продуктами закупались. Золото, говорил он, там в болотах, Колчак когда убегал от красноармейцев золотишко приказал схоронить.

Так заодно и всю группу там похоронили. Перессорились. Так всегда бывает если золото. Болота к осени пересыхают если жара и лето стало быть засушливое.

Только вы туда не ходите. Сгинете все разом. Нечисть там водится.

Могила была неглубокая, ему по плечи. В голове словно наваждение какое: бери лопату, копай.

Себе могилу копай.

Совковая лопата была воткнута в мягкий торф. Удобная ручка, словно отполированная. Ружьё мешало. Генка снял его и положил рядом дулом вверх.

Он углублялся все больше. Внезапно остановился, посмотрел на поляну.

Костёр также ярко горел. Пашка сидел спиной к Генке.

Напротив него сидел другой парень.

Генка посмотрел наверх. В небо.

Там горела яркая звезда. Это было созвездие лебедя.

За спиной со стороны реки плеснула вода.

Было 20.41 на часах. Звезда становится видна именно в это время вспомнил Генка.

Астрофизика была его любимым предметом.

Он взглянул через мушку прицела на Пашку.

Потом перевел ствол на того, сидящего напротив.

Белесые глаза парня смотрели бездумно. Он сидел не двигаясь, уставившись на Пашку.

Генка нажал на курки.

Грохот выстрела встряхнул притихший лес. Привычно и вскользь толкнуло в плечо. Запахло порохом. Сизый дымок из стволов.

Дробь должна была оттолкнуть того, повалить навзничь. Но ровным счётом ничего не произошло. Он продолжал сидеть. Вероятность промахнуться была ничтожной.

Стало заметно холодно

Со стороны реки пришёл туман. Он поднялся чуть выше кромки могилы и скрывал собой Пашку.

Нужно было выбираться.

Кто-то подошёл и встал напротив.

— Давай помогу, сказал Пашка протягивая руку. — ты чего шмальнул. Испугался

— Так, показалось.

Генку словно буксиром вытянуло из ямы — такая была силища.

И рука, настоящая, горячая. А все остальное вокруг словно во сне.

Пашка широко улыбался. —

-Тут многое что может показаться, ты в это не верь. Тогда обойдется.

Я пока рядом. Не бойся ничего.

Генка подошёл к костру. Хворост давно должен был прогореть, но огонь был всё таким же.

И парень напротив это был всего лишь куст с белыми ягодами. В темноте многое что может показаться.

Со дна реки поднималась красивая мавка. Толща воды была теплой и чем выше, тем холоднее ей становилось. Там, наверху был синий пронзительный холод. Он жег лёгкие, хотелось ей простого человеческого тепла. Оно было там, в синеве. Жгло ноги землёй и она поднялась повыше, пошла прямо по воздуху.

Генку обнял серый туман сзади так, что вдохнуть было тяжело. Очертания женского тела проступали и пропадали вновь. Слабость ее мертвых рук почти ломала кости, проникала в мышцы, делая их безвольными вялыми. Так, словно борешься в кошмаре, во сне и ничего не можешь сделать.

— Шагай через костер, Генка, подсказал Пашка. Не бойся. Шагай. Балует она.

—

Генка, сгибаясь под тяжесть невесомого тумана пошел через костер.

Мавка видела перед собой красное пятно и большое очень горячее тепло за этим. Она пошла следом. Стало горячо. Она заревела, больно. Больно. Я не могу. Нет. — Превращаясь в стылый пар, рассеялась в ночной тишине.

— Вот такие дела,- сказал Пашка. — Огонь их привлекает, но и убить может. Была была и теперь нет. Совсем пропащая душа. Но теперь она свободна.

—

— Кто ещё придет

— Там, в двух верстах дорога. Очень крутой поворот. Однажды, под вечер ехала машина с двумя бабами. На переднем сиденье ещё нерожавшая Настька Прорва. Дорогу решил перейти лось. И всё.

— Настька с тех пор гоняет этого лося. Приставучая баба. Обидчивая. Ей детишек хотелось, а если кого из мужиков встретит, то сам понимаешь.

— А ещё

— Солдат с перевязанной головой. Он просит огоньку. Закурить.

Ты ведь прошёл через костер, сам увидишь. Он ничего тебе не сделает. Просто сидит и смотрит в костер.

— А ещё кто

—

— Старый дед может подойти. Невысокий такой старик, он объяснит всё, — неохотно сказал Пашка.

Он невесело улыбнулся.

Генка опять сел возле костра. Ружьё дотянулся и повесил на сук.

Он смотрел в костер. Там потрескивали сгорая смолистые ветки.

Пашка положил ему горячие ладони на голову, убрал, сел рядом. — не думай, сказал он, пустое всё. Золото пришло ушло. К тому же его здесь и нет. Так, несколько монет найдете и всё.

-Покажешь может

-Показать нет, не знаю, не могу, проклято оно. Кто возьмёт погибнет. Не сейчас так после. Ты вон, всего несколько монеток с раскопок взял и то от мавки едва отбился. Есть ведь и пострашнее вещи… — Ну все, мне пора.

Уходить ему явно не хотелось. Возле костра было хорошо.

Он сидел вполоборота к Генке. Дым от костра немного щипал, Генка потёр покрасневшие глаза.

Пашка поднялся и ушел в ночь.

Со стороны деревни по тропинке пришли веселые студенты с археологического. В руках у них продукты, свежие газеты, что-то ещё.

Генке говорить с ними не очень хотелось. Так, перекинулся парой слов.

Они подтащили бревно чтобы сидеть всем, повесили котелок под треногой, кашеварили, смеялись, пели под гитару.

Поели и он поел.

Потом разошлись по палаткам. А Генка все сидел.

Подул теплый ветер. Подошёл и сел рядом невысокий старичок. Он был слева. Справа неслышно пришел солдат с перевязанной головой.

— Огоньку бы.

Старичок взглянул на него: огня мало штоль Бери.

— Солдат помялся. — Так, оно ведь надо что бы по уставу. По писанному.

Генка дотянулся и протянул ему головешку.

— А кто он, Пашка, а

—

Солдат пожал плечами. Он раскуривал козью ножку из свёрнутой втугую газеты. Пахло крепким табаком самосадом.

— Табачку бы хорошо сейчас, -сказал старик, — хоть немного, сыпанул бы

Солдат протянул ему кисет с табаком.

Старичок набил трубку и теперь прикуривал от головешки. Он молчал.

В глубине углей синела упавшая звезда.

Генка поддел ее прутиком не особо надеясь на чудо.

— Ангел он, сказал старик. Ходит меж людей, спасает.

—

— А сейчас

— И сейчас.

—

Старик попыхивал трубкой и смотрел в огонь. — Ты если что, если… просто через огонь перейди обратно. И всё.

— Генка откинул уголья упавшую на звезду и взял ее в руку. Она была теплой и совершенно невесомая.

Генка держал её на ладони. Четыре луча ее блестели искорками на краях.

— В двадцатом годе здесь было страшно.- начал старик. — Вот, солдат, он не даст соврать. Деревня неподалеку.

Была ещё одна. Сейчас уж ее нет. Казаки там бесчинствовали. Девок и баб кто покрасивее насиловали и в реку бросали со связанными руками . Та кто не выплывет, значило что вину искупила. Почто вывернулась, ту хватали и к столбу. Значит, ведьма. Был у них такой есаул один. Что на него нашло тогда… Знал, должно быть, доложил кто что прячут парней этих раненых, значит, в стогах.

Так казаки шашками в стожок насквозь тыкали. Попадут не попадут. А там ведь не только раненые но и бабы с детишками.

Так там и брата моего старшего убили. Я ведь тоже был там.

А Пашка сам как сумел пришел. Перед есаулом встал. Улыбается. Я ведь сам пришел, зачем вы так с людьми

Есаул ухмыляется. Бесы его корежили видимо. Тошно ему от всего. Всех сжечь,кричит. А этого повесить на дереве. И до утра.

Есаул этот сопровождал то золото. Они его дальше в болотах и утопили. И сами там и утопли… Только видишь какое дело. Почему это всё.

С древности ещё так повелось, что человека повешенного снять с дерева требовалось ещё до захода солнца.

Иначе проклятым он становится. И через него, через его тело вся нечисть наружу шла в мир из ада. Только это если человек сам нечистый до этого был. Грешки али грехи за ним если были. А если душой чист, если за других пострадал, там другое… С Исусом ведь как поступили И он после восхода звёзды в ад также сошел и всех грешников оттуда на небо с собой забрал, грех людской искупил.

Дьявол тогда и посрамлен был.

А Пашка. Павел, он теперь и там и здесь. Собой людей прикрывает.

Генка молчал. В кармане лежали золотые монеты.

Он достал их и размахнувшись зашвырнул далеко далеко.

Старик и солдат куда то ушли.

А Генка все сидел и ни о чем не думал так как и велел Пашка.

В кустах хрустел осиновыми ветками лось и не решаясь подойти к костру смотрела на Пашку Настька Прорва.

Ей хотелось почему-то вернуться домой.

Пашка запрокинув голову смотрел в небо.

Генка оглянулся на Настьку и протянул ей синюю звезду

Источник