Истории из жизни реальных людей
Мы вдвоём на багровых простынях. Кровать такая огромная, что места хватило бы на пятерых, но мы жмёмся друг к другу, почти соприкасаясь. Темнота обнимает комнату мягким бархатом, рассеиваясь лишь у ночника над изголовьем. В полумраке твои глаза почти черны — смотришь цепко, выжидающе. Быть может, по моему выражению лица читаешь, что мысленно сейчас я не здесь, не с тобой.
Знаю: ты что-то хочешь от меня, но медлишь попросить. Робеешь под моим взглядом – часто слышу, что он у меня тяжёлый. Наконец, решаешься.
— Я хочу, чтобы мы занялись, — шепчешь ты, стыдливо опустив густые ресницы. — Этим…
Склоняю голову в немом вопросе. Жду, чтобы ты произнёс это вслух.
— Критическим разбором, — залившись румянцем, тихо добавляешь ты.
И я покровительственно улыбаюсь, ведь я тоже этого хочу.
— Уверен — всё же уточняю я. — Ты же знаешь, что не умею быть нежным.
— Да, — выдыхаешь едва слышно.
Кожей чувствую твоё желание: оно как натянутая струна в душном воздухе между нами. Я придвигаюсь ещё ближе, вдыхая будоражащий запах страсти.
— Сколько критиков у тебя было до меня — шепчу я.
— Много! — запальчиво выкрикиваешь ты. — Я опытный автор, всё умею!
— Что ж, — ухмыляюсь я, — тогда покажи мне свою…
Задыхаясь, дрожащей рукой ты протягиваешь рукопись, невнятно бормоча: «Там, правда, название не ахти…». Принимая её, как бы невзначай касаюсь твоих пальцев, и, склонившись к самому уху, прошу.
— Посвяти же меня в него.
Я читаю крупно выведенный заголовок: «Цветы любви».
—Это так прелестно в своей детской непосредственности, — тихо смеюсь я. — Что ж, взглянем, что там под покровами слов.
С напором ввожу пальцы меж листов и жадно раздвигаю их, скольжу пожирающим взглядом по изгибам букв твоей рукописи.
— «Звук будильника разбудил её» — отрываю взгляд от листа. — Ты действительно полагаешь, что такое начало способно увлечь Сделать так, чтобы читатель захотел взять тебя и дочитать до конца
— Но там дальше будет интересно, обещаю! — взволнованно заверяешь ты, и я продолжаю читать.
Делаю это сперва медленно, затем всё быстрее и быстрее, заставляя тебя вздрагивать и постанывать на каждом повороте страницы.
— И что же должно вызвать мой интерес — в моём голосе звучит скепсис. — Кто все эти… Хм… Кто твои герои Они же совершенно картонные!
— Но там написано, — пытаешься оправдаться ты. — И вообще, это сюрреализм!
— О, какое умное слово мы знаем, — усмехаюсь я, и мой взгляд не предвещает ничего хорошего. — И ты думаешь, что оно избавляет тебя от необходимости нормально вводить героев Где у тебя внятно очерченное место действия Где адекватное знакомство с миром выдуманных персонажей Почему всё в кучу, так, что даже не ясно, сколько в тексте действующих лиц Зачем там такое огромное число не играющих на сюжет персонажей!
— Я же…
Но я не слушаю, когда говорю сам.
— А где мотивация героев На чём базируется всё это противостояние из ничего
— Это конфликт! — возражаешь ты.
— Разве только в твоей задумке. А в тексте – это сумбур, через который невозможно продраться!
Ты обиженно сопишь, знаю, что не согласен, но не решаешься возражать.
— А что с фокалом — продолжаю я. — Он не просто перескакивает, но и плодит всё новых и новых бессмысленных персонажей. Или снова использует синонимы под старых Ай, да вообще весь второй обрывок лишний и не играющий на сюжет.
Я принимаюсь без сожалений срывать ненужные абзацы.
— Что ты делаешь, прекрати! — в панике кричишь ты. — Они вовсе не лишние!
— Абсолютно лишние! — разрываю страницы на мелкие клочки. — И вот это, и это тоже!
Ты хватаешь их, стараясь собрать в целое, но обрывки рассыпаются в твоих ладонях.
— А это что такое — хмурюсь я. — Пропуски слов, корявая пунктуация, капслок, разная форма глагола в соседних абзацах…
— Но там же должно быть хоть что-то хорошее — чуть не плачешь ты.
— Ладно, тут есть удачные обороты, — добавляю немного ласки. — Но в остальном — чрезмерное и неуместное словотворчество!
— Но мне нравится писать именно так! Я так хочу! — сжав кулаки, срываешься ты, но тут же замираешь под моим взглядом, как проткнутый иглой мотылёк.
Гляжу пристально, прямо в твои глаза, полные страха.
— Ты показал этот текст мне, — в моём голосе снова нет и следа мягкости. — Держишь меня за идиота! Хочешь насладиться чувством собственного превосходства, глядя, как я пытаюсь это понять! Я не играю по чужим правилам! Тебя должно волновать только то, чего хочу я, твой читатель и критик! Ясно!
Ты протестующе мотаешь головой, опускаешь лицо, боясь посмотреть в ответ.
— Смеешь перечить мне Похоже, кого-то придётся наказать.
Я достаю чёрный маркер, толстый и длинный.
— Нет, я на такое не подписывался! — кричишь ты, в панике пытаясь вырвать текст из моих рук.
— Слишком поздно, назад пути нет! — смеюсь я, и, сорвав с маркера колпачок, безжалостно перечёркиваю слова и даже целые предложения.
Слёзы проступают на твоих глазах, пытаешься спасти хотя бы некоторые страницы. Но я перехватываю твою руку и сжимаю, заставив вскрикнуть от боли. Вырываешься, но это бесполезно: я сверху, и я сильнее. Мой жаркий язык скользит по твоим пальцам, оставляя влажные дорожки на коже.
— Это ими ты пишешь такие мерзкие гнусности, негодник — укоряю я. — И не стыдно тебе!
Отвечаешь глухими всхлипами.
— А теперь покажи мне свой сюжет, — приказываю я.
— Ч-ч-то — испуганно шепчешь ты.
— Сюжет! Я хочу видеть твой сюжет!
— Но… Он же там…
— Нет! Нет у тебя там сюжета, обманщик! А говоришь – опытный! У тебя ничего нет!!!
— Но, я же старался! — беспомощно лепечешь ты, всё ещё пытаясь высвободить руку.
— Этого недостаточно!
— Хорошо! — сдаёшься ты. — Я напишу лучше, только перестань! Не надо больше…
— О, нет, мы только на середине текста! — злорадно усмехаюсь я. — И я не остановлюсь, пока не дойду до конца!
Сильными толчками распихиваю пустые диалоги и ненужных персонажей, не обращая внимания на твои протесты и стоны. Мараю чёрным кривые речевые обороты. Затем сгребаю в кучу исчёрканные рукописи.
— Посмотри на это, видишь — сую смятые бумажки прямо в твоё заплаканное лицо. — Они грязные! И это лишь твоя вина! Вся твоя писанина слаба, ты — грязный графоманишка! Блудливый начпис, готовый лобызаться с первым встречным читателем за жалкий лайк и похвалу!
— Хватит, это ложь! — отчаянно вырываешься ты. — Я совсем не такой! Больше не хочу это делать…
Слезы ручьём бегут по раскрасневшимся щекам.
— О, разве — я прижимаюсь плотнее. — А не ты ли сам попросил, чтобы я критиковал тебя Чтобы указал на недочёты в рукописи
— Да, но… — глотаешь слёзы, вот только мне не интересны твои оправдания.
— Строишь из себя невинность, а на деле только и ждёшь, когда придет настоящий критик и насуёт тебе замечаний во все абзацы! Любишь, когда твои тексты жёстко критикуют Нравится, как я вношу в них правки Признай это!
Ты не отвечаешь, только мотаешь головой, размазывая солёные капли, но сопротивляешься всё слабее. Мне не нужны твои слова — знаю, что прав.
— Ах, да, — ухмыляюсь я. — Ещё я введу пару исправлений вот сюда!
В твоих широко распахнутых глазах застывают ужас и мольба.
— Только не в финальную сцену! Пожалуйста, нет! Не надо!
Я игнорирую просьбы, твоя беспомощность лишь распаляет меня ещё сильнее.
— Финальную сцену Ты ЭТО называешь финалом! Да нет у тебя никакого финала, ты его слил!
Без сожалений вырываю целые куски из концовки, надругавшись надо всем, что было тебе так дорого в этом тексте. Но ты больше не в силах сопротивляться, оставшиеся страницы выпадали из ослабевших рук.
— Я убираю тавтологии, правлю опечатки в словах. Тебе нравится, когда я так делаю
— Да…
— Я добавляю потерявшиеся пробелы и запятые. Мне продолжать
— Да-да, ещё! Не останавливайся!
Я зачёркиваю последнее слово. Мы одновременно кончаем критический разбор и обессиленно валимся на простыни. Тяжело дыша, я смотрю на то, как полумрак стыдливо клубится под потолком, смущённый нашей откровенностью.
Выровняв дыхание, поворачиваюсь, и, нежно поглаживая растрёпанные листки рукописи, шепчу:
— Ну как, малыш, тебе понравилось
Творческая группа Андрея Лакро
Автор: Андрей ЛакрО