Лунница

Ущелье. Безлюдное, глухое. Высоченные стены то сужаются, то чуть расходятся в стороны. Красиво. Целый день восторгаюсь, успела мозоль натереть. А до нужного перевала еще как до стратосферы…

Среди теснины спешит ручей. Валуны на берегах скользкие, обросли мхом. Выше торчат углы темно-коричневых пород. Хищно, как когти во-о-он того ястреба, он как раз парит над головой. Наводит на мысли о камнях, ждущих момента, чтобы сорваться. Я ухмыляюсь: шлем, как назло, остался дома.

Ловушка. Ночевать под отвесной скалой Или в ручье! Отличная альтернатива!

Впереди относительно ровный пятак земли. Останавливаюсь, с удовольствием снимаю рюкзак, расправляю плечи. Дров нет. Быстро готовлю ужин на газу, запиваю травником, собранным за день. Мелисса, хвоя, немного чабреца.

Пока суд да дело, темнеет. Левая стена ущелья, у самого края, словно облита жидким серебром. Потустороннее свечение плавно стекает вниз. Вместе с ним по лопаткам ползет холодок, даже пальцы немеют. Над правой стеной вспыхивает сияние: жемчужное, яркое, призрачное, холодное, переливчатое. Неподалеку угукает сова. Моргаю, трясу головой, осознаю: я наблюдала восход луны.

Затяну-у-уло! Сколько времени просидела, грея ладонями холодный чай Срочно спать!

Обходя лунные тени, бреду к ручью, споласкиваю посуду и возвращаюсь к палатке. Отбой! Успеваю расшнуровать ботинки, чтобы лезть внутрь, и на полудвижении вскидываюсь, хватаюсь за трекинговую палку, выставляю ее перед собой на манер оружия. Девушка! Идет ко мне! Откуда здесь!

– Стой!

– Привет. Ты чего – спрашивает гостья, поднимая пустые руки. Демонстрирует ладони. По-особенному шевелит пальцами, словно лунные лучи перебирает.

– Ты кто

– Я тут рядом сидела и вдруг тебя услышала. А ты кто – отвечает, улыбается, подходит ближе.

– Туристка… Я думала, тут нет никого.

– Ошиблась. Я с тобой посижу – расправляет подол, улыбка становится насмешливой.

Я разглядываю ее светлую одежду: вязаная кофта, юбка в пол, коса через плечо… Платиновая. И личико нежное — про такие говорят «незамутненное». Расслабляюсь. Видать, обосновались в ущелье какие-то хиппи, голодные до новостей. Нечего бояться.

Опускаю палку, сажусь. Ну, раз пришла, давай поболтаем. Где-то у меня еще заварка была…

– Тогда сейчас чай вскипятим. Водички принеси.. – поднимаю глаза и руку с котелком, да так и застываю. Ошеломленно пялюсь на расчерченный лунными тенями пейзаж. Никого.

В итоге уснуть не удалось. До рассвета провалялась в палатке, вслушиваясь, подпрыгивая от каждого шороха. В конце концов, убедила себя, что видела девчонку во сне: пока развязывала ботинки, придремала. Бывает. Резко проснулась, никого, конечно, не обнаружила и испугалась. Да. Разумность – мое второе имя!

Как только я договорилась с собой и начала отрубаться, солнце позолотило стены ущелья. Подъем…

Выбралась на утренний холод. Побрызгала в лицо ледяной водой из ручья. Сварила и проглотила овсянку, пытаясь вместе с ней проглотить усталое раздражение. День не задался с утра: котелок упал, каша пригорела, камень под ногу подвернулся… А еще я вглядываюсь в следы, разыскивая доказательства вчерашнего визита. Бесит. Пока мыла посуду и собиралась, вызверилась на собственную неуклюжесть.

На первом же километре трека поскальзываюсь на мху, падаю. Чуть с зубами не прощаюсь. Следующая неприятность – брод. Глубокий. Ненавижу мокрые ботинки! А главное, уже ругаясь в голос на том берегу, я соображаю, что могла бы вернуться метров на сто назад и спокойно перейти по камням. Отвратительно умная и несвоевременная мысль!

К обеду чувствую себя разбитой. Глаза слипаются, в ушах шумит, ноги заплетаются, а рюкзак больно давит на плечи. В тысячный раз озираюсь: о, слева грот. Привал! Тяжело опираюсь рукой на скалу, примериваюсь лезть внутрь…

Сверху смертельной канонадой грохочут камни.

Вчерашнее сожаление о каске взрывается предчувствием черепно-мозгового. Заторможено поднимаю голову, взгляд ловит летящие прямо на меня куски породы. Один цепляет другой, тот – следующий…

Открываю рот, чтобы хоть заорать напоследок, и тут что-то бьет по ногам. Падаю. Неведомая сила швыряет меня под защиту грота. Но ведь сегодня день неприятностей Приземляюсь виском на выступ скалы, рюкзак добавляет сверху. Мир уплывает.

Темно. А, это я глаза закрыла. Открываю. Все равно темно… Моргаю, пытаюсь пошевелиться. Огромное нечто навалилось сверху, не дает вздохнуть. Хватаю ртом пыльный воздух, дергаю руками, ногами. Надо выбраться, стряхнуть, выскочить, освободиться, сбросить!.. Рывком переворачиваюсь на бок, плечи сводит судорогой. Рюкзак тяжело переваливается, утягивая меня за собой. Рюкзак! Ох, чуть не окочурилась с перепугу!

Выворачиваюсь из лямок. Сажусь, хватаюсь за голову – трещит, разрывается! А это что

Смех! Девичий смех в оглушительной тишине звенит, перекатывается.

Глаза слезятся от усилий – пытаюсь разглядеть хоть что-то в кромешной тьме. Потихоньку рядом вырисовывается лунно-мерцающий силуэт. Ого, хорошо меня головой приложило! Жмурюсь, на ощупь достаю фонарик. Вспыхивает свет — и правда, вчерашняя девушка. Протягиваю руку, хочу убедиться, что это не видение. Не дотягиваюсь.

– Тебя нет. И ты мне мешаешь умирать, – шепчу. Во рту сухо и пыльно, как в этом гроте.

– Умирай на здоровье, при чем тут я – отвечает девица, садится, разглаживает складочки юбки. Вся такая светлая и аккуратная, спокойная. Неуместная. Бесит.

Отворачиваюсь. Раз вместе застряли, нет смысла раздражаться. Выбираться надо.

В луче фонаря мечутся пылинки. Наблюдаю. Так выглядит хаос… По телу бегут мурашки, хочется вскочить, заметаться, начать орать и расшвыривать камни. С завала стекает ручеек земли. Шуршит, скребется и затихает. Я подскакиваю, натыкаюсь взглядом на незамутненное лицо, искаженное смехом. Сажусь.

Так, я на грани паники, это ясно. Вдо-о-ох… Как говорят спасатели, побороть панику значит выжить. И наоборот, конечно. Надо успокоиться!

Перед глазами светлеет, по венам бегут пузырьки воздуха: мелкие, щекотные, суетные… Пузырьки, инсульт, я умру…

Стоп! Никаких пузырьков нет. Я в порядке. От взмаха руки чуть успокоившиеся пылинки снова бросаются в пляс… Выключаю фонарь.

– Я паникую… – голос шелестит, как тот земляной ручеек.

– Да я уж вижу! Давай сильнее! Бегай, ори, бейся головой… А то сидишь, тупишь… Скучно! – со смешком отвечает эта лунная красавица. А я-то думала, она скромняга!.. Буду игнорировать.

– Бояться в такой ситуации нормально, – продолжаю, глядя прямо перед собой.

– Бегать-орать тоже норма! Давай!

– Побоялась и хватит. Дышу на счет три. Начали! Вдо-о-ох… – медитирую на то, как прохладный воздух входит в легкие, а теплый покидает их. Ну, а чего бы не подышать Времени полно, компания отличная…

Включаю фонарь, поднимаюсь. Да уж, завалило нас капитально: масштабы бедствия отсюда не понять, но разобрать эти глыбы, сцементированные глинистой породой, нам точно не удастся. Проверяю навигатор, смартфон. Связи нет, спутники недоступны. Было бы удивительно, если бы работали.

– Что я могу сделать

– Поорать – светлая дева так и сидит. Не очень из нее ангел — злобный, с кривой ухмылкой.

– Поискать. Поискать, да. Может, тут еще выходы есть! Ты от ужаса такая, понимаю. Но не бойся, я нас вытащу!

Грот больше, чем казалось сначала. Мы в самом высоком месте, по сторонам свод снижается. Слева тупик. Справа тоже слишком низко, не пролезть. А вот еще арка, с глухой стеной на конце. Рядом широкий коридор, высотой меньше метра. Ничего, нам хватит.

Сначала двигаюсь «гусиным шагом», потом опускаюсь на четвереньки. Тянет сквозняком Дергаюсь и тут же втыкаюсь головой в сталактит. Перед глазами рассыпаются цветные искры, за левым плечом хихикает девчонка.

– Беги-беги, застрянешь! – мурлычет, лыбится. Я коротко отмахиваюсь. Перенервничала она, бывает. Я тоже мерзкая, когда волнуюсь.

Тупик. Мои пальцы ощупывают каменную преграду и ощутимо немеют. Прямо как трупное окоченение! Умру и, считай, сразу похоронюсь. Удобно. Опять пузырьки несутся по венам, щекочут основание позвоночника.

– Самое время бежать! – комментирует девица.

И я выдыхаю. Страшно, конечно, ведь я заперта в темноте. Это нормально. Я смогу найти выход, обязательно! Надо только чуть-чуть потерпеть и постараться! Вот, взмокшую шею холодит дуновение, трогает тоненькие волоски. Слабо пахнет травой. Точно! И солнцем еще, и животными. Значит, выход.

– Ну-ну, животными. Это ты здесь, как зверушка в капкане…

– Ой, заткнись! – отмахиваюсь я, щупаю камень. Холодный, чуть влажный, шершавый, мелкозернистый… И еще десяток прилагательных. Отпустило.

Ложусь на живот, двигаюсь влево, пока позволяет высота. Упираюсь в стену. Снова медитирую на камень: колючий, коричневый, твердый, с блестящими крапинками… Ползу направо.

Когда-то мы с приятелями исследовали пещеру. Один из парней пропустил остальных в шкуродерный лаз, привалил его камнем, застучал ногами и завопил «ОБВАЛ!». Я, к счастью, была за ним, а не впереди. На минуту опешила, представив ощущения человека, замурованного в земле… С трудом проглотила тяжелый, как могильная плита, воздух. А потом со всей дури втащила идиоту ногой, куда попала. Ребята впереди орали, кто-то, судя по звуку, плакал, а я молча била уже бывшего друга.

Руки сжались в кулаки. Во-о-от, я уже оказывалась в такой ситуации. И выбралась ведь. Не впервой!

Ледяное сочит через флиску. Лужа! Ненавижу холодную воду!

– Мертвая вода для маленькой мертвой туристки!

– Заткнись! Мы не умрем!

И ведь не подняться, спина в низкий свод упирается, живот колют мелкие камешки. А солнцем пахнет… Вперед! Жижа поблескивает в луче фонаря, поднимается до самого носа. Я держу голову боком, аж позвонки скрипят, и все равно умудряюсь хлебнуть. Тьфу ты, «мертвая вода»… Сзади раздается плеск, напоминающий аплодисменты. Хриплю: «осторожно здесь, лицо выше!», — ускоряюсь.

Становится мельче. Меня начинает трясти от холода, зуб на зуб не попадает. Средняя температура в пещерах 10-15 градусов. Купаться – сомнительное удовольствие, по крайней мере, без коньяка. Эх… Выберусь – выпью. Да что там, нажрусь как скотина!

Тем временем, вода кончается, а лаз уходит вниз. А если вертикаль..

– Кстати, что случилось с тем шутником из пещеры – спрашивает девица сзади.

– Не знаю, больше с ним не общалась, – отвечаю коротко, а сама вспоминаю, как яростно бухала, вернувшись из той поездки. Стресс лечила. Я и сейчас выпью, и даже ехидной девице налью. В поселке. Вылезем только!

Почти съезжаю. Вспоминаю историю о мужике, который застрял вниз головой и через двадцать восемь часов погиб в американской Натти-Патти. Слышу хихиканье, встряхиваюсь. Вода была ледяная, жидкая, мертвая, ненавистная, с песочком, отжать бы флиску…

Зажмуриваюсь, выдыхаю. Открываю глаза, вижу далекое свечение. Когда и как девчонка успела меня обогнать

– А я тут при чем

Ой! Значит, там выход, свобода! Выключаю подсевший фонарик – точно! Словно таракан, шуршу к свету. Горячему, живому, заманчивому, сладкому, драгоценному, спасительному, близкому…

Недоступному! Свод опускается так низко, что уже не пролезть. Буквально в метре от меня округлая дыра, за ней – кусок голубого, предвечернего неба. В горле першит, глаза щиплет. Кашляю, вытираю лицо мокрым рукавом. Ладонями стираю песок после рукава.

– ПОМОГИТЕ!!!

Минут через двадцать, голос покидает меня. Оборачиваюсь на молчащую деву. Лежит, тоненькими пальчиками роет яму, все такая же чистая, в вязаной кофточке, волосы по грунту рассыпались красиво, как лунные тени. Могилу готовит Стоп, яма!

Трясущимися руками шарю вокруг себя. Ничего, ничего… О, вот это подойдет! Хватаю плоский осколок скалы и начинаю шкрябать им перед собой. Здесь довольно толстый слой земли и мелких камней, их можно сгрести в сторону, углубить ход. Камень выскальзывает из пальцев – стал скользким от крови. Ноготь сорвала… Натягиваю рукав, перехватываю орудие удобней.

Я прям стахановец! Вырыла траншею, аж согрелась от усилий. Благо, лаз это горизонтальная трещина в скале, широкая, есть куда сдвинуть породу. Сантиметр за сантиметром подтаскиваю тело ближе к свету. А он становится нежнее, мягче, обретает пастельные, розовато-зеленые тона. Вечереет.

Дотягиваюсь до края «окошка». Пальцы мелко подрагивают от восторга, гладят неровные края с острыми камешками, крошат зернистые вкрапления. Примериваюсь. Голова пройдет, а там я как котик, всосусь!

Лунница ржет, мне тоже смешно. «Всосется она! Вот умора!». На всякий случай расковыриваю проход камнем, насколько получается. С трудом сглатываю. Ладно, надо пробовать, хватит валяться. Затягиваю себя руками в дыру.

Ме-е-едленно. Сдираю кожу с виска, кажется, лишаюсь клока волос. Зато голова попадает в вечер. Свежий и теплый, яркий, красочный, с ароматом листвы и шелестом ветра в травах. Полной грудью не вдохнуть, узко. Но я все равно смакую запахи и звуки, вдыхаю их мелко и часто, как собака, катаю на языке, будто вино.

Я торчу из стены каньона, перед лазом уступ, высота – метра полтора. Издалека доносится мычание — коровы. Может, там пастух Если выберусь, попрошу помощи, да.

Главное, не торопиться. Плавные микродвижения, игнорируя боль. Выходит грудь. Вот, уже корпус на свободе! Чудно. Последний рывок…

Рывок был лишним: самая широкая часть тела, таз, застревает, как пробка в бутылке. Ноги, мои ноги гладят ледяные пальцы! СПАСИТЕ!!! Сдираю еще пару ногтей, бьюсь, чуть не ломаю позвоночник, тяну себя из последних сил, терплю, рвусь еще… Как глупо погибнуть здесь, наполовину на воле!

Верхняя часть меня распластывается по нагретому за день камню. Нижняя – зарывается носками ботинок в ледяной грунт.

Темнеет. По щекам текут слезы, но мне все равно – завороженная, я пялюсь на восходящий лунный серп. В нем чудится профиль девчонки, ее ехидная улыбка. «Котики, это вода!» – шепчет голос. Закрываю глаза, расслабляюсь, растекаюсь еще сильнее. Чуть назад. Вперед. Обратно. На теле выступает скользкая пленка пота. Хорошо, не так больно… Вперед. Еще капельку.

Таз выскальзывает из ловушки: я родилась из чрева Матери Земли. Вдыхаю свободно, полной грудью, открываю глаза и вижу улыбающийся месяц. Бледный, предрассветный. Реву. После рождения положено.

– Эй, вылезай! – сиплю во тьму пещеры. Там темно и совершенно пусто. Мои тонкие, грязные, окровавленные пальцы стаскивают налобник. Волосы спутались, сосульками падают на глаза. Оттираю ржавчину грязи с платинового локона, и он тускло блестит в лунном луче. Как у нее…

Сборник:

Источник